Стихи


одиночеств
Леса - крики пташьи,
Свахи-птицы свищут почесть
Льстивую Наташе.

И к губам такие липнут
Клятвы, что, по чести,
В конском топоте погибнуть
Мчатся очи вместе.

Bсе ее торопят часто:
"Ясная Наташа,
Выходи,за наше счастье,
За здоровье наше!"
2 мая 1937

96

***

1
К пустой земле невольно припадая,
Неравномерной сладкою походкой
Она идет,чуть-чуть опережая
Подругу быструю и юношу-погодка.
Ее влечет стесненная свобода
Одушевляющего недостатка,
И кажется, что ясная догадка
B ее походке хочет задержаться -
О том, что эта вешняя погода
Для нас - праматерь гробового свода,
И это будет вечно начинаться.

2
Есть женщины, сырой земле родные,
И каждый шаг их - гулкое рыданье.
Сопровождать умерших и впервые
Приветствовать воскресших - их призванье.
И ласки требовать от них преступно,
И расставаться с ними непосильно.
Сегодня - ангел, завтра - червь могильный,
А послезавтра - только очертанье.
Что было поступь - станет недоступно.
Цветы бессмертны. Небо целокупно.
И то, что будет, - только обещанье.
4 мая 1937

***

На меня нацелилась груша да черемуха -
Силою рассыпчатой бьет меня без промаха.
Кисти вместе с звездами, звезды вместе с кистями, -
Что за двоевластье там? B чьем соцветьи истина?
С цвету ли, с размаха ли, бьет воздушно-целыми
Воздух, убиваемый кистенями белыми.
И двойного запаха сладость неуживчива:
Борется и тянется - смешана, обрывчива.
4 мая 1937

97

Рим
***

Где лягушки фонтанов, расквакавшись
И разбрызгавшись, больше не спят
И, однажды проснувшись, расплакавшись,
Во всю мочь своих глоток и раковин
Город, любящий сильным поддакивать,
Земноводной водою кропят, -

Древность летняя, легкая, наглая,
С жадным взглядом и плоской ступней,
Словно мост ненарушенный ангела
В плоскоступьи над желтой водой, -

Голубой, онелепленный, пепельный,
В барабанном наросте домов,
Город, ласточкой купола лепленный
Из проулков и из сквозняков, -
Превратили в убийства питомник
Bы, коричневой крови наемники,
Италийские чернорубашечники,
Мертвых цезарей злые щенки...

Все твои, Микельанджело, сироты,
Облеченные в камень и стыд, -
Ночь, сырая от слез, и невинный,
Молодой, легконогий Давид,
И постель, на которой несдвинутый
Моисей водопадом лежит, -
Мощь свободная и мера львиная
В усыпленьи и рабстве молчит.

И морщинистых лестниц уступки
В площадь льющихся лестничных рек,
Чтоб звучали шаги, как поступки,
Поднял медленный Рим-человек,
А не для искалеченных нег,
Как морские ленивые губки.

Ямы форума заново вырыты,
И раскрыты ворота для ирода,
И над римом диктатора - выродка
Подбородок тяжелый висит.
16 марта 1937

98

***

Заблудился я в небе, - что делать?
Тот, кому оно близко, ответь!
Легче было вам, дантовых девять
Атлетических дисков, звенеть.
Не разнять меня с жизнью, - ей снится
Убивать и сейчас же ласкать,
Чтобы в уши, в глаза и в глазницы
Флорентийская била тоска.
Не кладите же мне, не кладите
Остроласковый лавр на виски,
Лучше сердце мое разорвите
Вы на синего звона куски!
И когда я умру, отслуживши,
Всех живущих прижизненный друг,
Чтоб раздался и шире и выше
Отклик неба во всю мою грудь!
19 марта 1937

Переводы из Петрарки
********************

1.