аметил Обломов.
- Это обедать! А теперь всего второй час.
Обломов велел Захару дать чего-нибудь.
- Ничего нету, не готовили, - сухо отозвался Захар, глядя мрачно на
Тарантьева. - А что, Михей Андреич, когда принесете барскую рубашку да
жилет?..
- Какой тебе рубашки да жилета? - отговаривался Тарантьев. - Давно
отдал.
- Когда это? - спросил Захар.
- Да не тебе ли в руки отдал, как вы переезжали? А ты куда-то сунул в
узел да спрашиваешь еще...
Захар остолбенел.
- Ах ты, господи! Что это, Илья Ильич, за срам такой! - возразил он,
обратясь к Обломову.
- Пой, пой эту песню! - возразил Тарантьев. - Чай, пропил, да и
спрашиваешь...
- Нет, я еще отроду барского не пропивал! - захрипел Захар. - Вот
вы...
- Перестань, Захар! - строго перебил Обломов.
- Вы, что ли, увезли одну половую щетку да две чашки у нас? - спросил
опять Захар.
- Какие щетки? - загремел Тарантьев. - Ах ты, старая шельма! Давай-ка
лучше закуску!
- Слышите, Илья Ильич, как лается? - сказал Захар. - Нет закуски, даже
хлеба нет дома, и Анисья со двора ушла, - договорил он и ушел.
- Где ж ты обедаешь? - спросил Тарантьев. - Диво, право: Обломов
гуляет в роще, не обедает дома... Когда ж ты на квартиру-то? Ведь осень на
дворе. Приезжай посмотреть.
- Хорошо, хорошо, на днях...
- Да деньги не забудь привезти!
- Да, да, да... - нетерпеливо говорил Обломов.
- Ну, не нужно ли чего на квартире? Там, брат, для тебя выкрасили полы
и потолки, окна, двери - все: больше ста рублей стоит.
- Да, да, хорошо... Ах, вот что я хотел тебе сказать, - вдруг вспомнил
Обломов:- сходим, пожалуйста, в палату, нужно доверенность
засвидетельствовать...
- Что я тебе за ходатай достался? - отозвался Тарантьев.
- Я тебе прибавлю на обед, - сказал Обломов.
- Туда сапог больше изобьешь, чем ты прибавишь.
- Ты поезжай, заплачу.
- Нельзя мне в палату идти, - мрачно проговорил Тарантьев.
- Отчего?
- Враги есть, злобствуют на меня, ковы строят, как бы погубить.
- Ну хорошо, я сам съезжу, - сказал Обломов и взялся за фуражку.
- Вот, как приедешь на квартиру, Иван Матвеич тебе все сделает. Это,
брат, золотой человек, не чета какому-нибудь выскочке-немцу! Коренной,
русский служака, тридцать лет на одном стуле сидит, всем присутствием
вертит, и деньжонки есть, а извозчика не наймет; фрак не лучше моего; сам
тише воды, ниже травы, говорит чуть слышно, по чужим краям не шатается, как
твой этот...
- Тарантьев! - крикнул Обломов, стукнув по столу кулаком. - Молчи,
чего не понимаешь!
Тарантьев выпучил глаза на эту никогда не бывалую выходку Обломова и
даже забыл обидеться тем, что его поставили ниже Штольца.
- Вот как ты нынче, брат... - бормотал он, взяв шляпу, - какая прыть!
Он погладил свою шляпу рукавом, потом поглядел на нее и на шляпу
Обломова, стоявшую на этажерке.
- Ты не носишь шляпу, вот у тебя фуражка, - сказал он, взяв шляпу
Обломова и примеривая ее. - Дай-ка, брат, на лето...
Обломов молча снял с его головы свою шляпу и поставил на прежнее
место, потом скрестил на груди руки и ждал, чтоб Тарантьев ушел.
- Ну, чорт с тобой! - говорил Тарантьев, неловко пролезая в дверь. -
Ты, брат, нынче что-то... того... Вот поговори-ка с Иваном Матвеичем да
попробуй денег не привезти.
- Это обедать! А теперь всего второй час.
Обломов велел Захару дать чего-нибудь.
- Ничего нету, не готовили, - сухо отозвался Захар, глядя мрачно на
Тарантьева. - А что, Михей Андреич, когда принесете барскую рубашку да
жилет?..
- Какой тебе рубашки да жилета? - отговаривался Тарантьев. - Давно
отдал.
- Когда это? - спросил Захар.
- Да не тебе ли в руки отдал, как вы переезжали? А ты куда-то сунул в
узел да спрашиваешь еще...
Захар остолбенел.
- Ах ты, господи! Что это, Илья Ильич, за срам такой! - возразил он,
обратясь к Обломову.
- Пой, пой эту песню! - возразил Тарантьев. - Чай, пропил, да и
спрашиваешь...
- Нет, я еще отроду барского не пропивал! - захрипел Захар. - Вот
вы...
- Перестань, Захар! - строго перебил Обломов.
- Вы, что ли, увезли одну половую щетку да две чашки у нас? - спросил
опять Захар.
- Какие щетки? - загремел Тарантьев. - Ах ты, старая шельма! Давай-ка
лучше закуску!
- Слышите, Илья Ильич, как лается? - сказал Захар. - Нет закуски, даже
хлеба нет дома, и Анисья со двора ушла, - договорил он и ушел.
- Где ж ты обедаешь? - спросил Тарантьев. - Диво, право: Обломов
гуляет в роще, не обедает дома... Когда ж ты на квартиру-то? Ведь осень на
дворе. Приезжай посмотреть.
- Хорошо, хорошо, на днях...
- Да деньги не забудь привезти!
- Да, да, да... - нетерпеливо говорил Обломов.
- Ну, не нужно ли чего на квартире? Там, брат, для тебя выкрасили полы
и потолки, окна, двери - все: больше ста рублей стоит.
- Да, да, хорошо... Ах, вот что я хотел тебе сказать, - вдруг вспомнил
Обломов:- сходим, пожалуйста, в палату, нужно доверенность
засвидетельствовать...
- Что я тебе за ходатай достался? - отозвался Тарантьев.
- Я тебе прибавлю на обед, - сказал Обломов.
- Туда сапог больше изобьешь, чем ты прибавишь.
- Ты поезжай, заплачу.
- Нельзя мне в палату идти, - мрачно проговорил Тарантьев.
- Отчего?
- Враги есть, злобствуют на меня, ковы строят, как бы погубить.
- Ну хорошо, я сам съезжу, - сказал Обломов и взялся за фуражку.
- Вот, как приедешь на квартиру, Иван Матвеич тебе все сделает. Это,
брат, золотой человек, не чета какому-нибудь выскочке-немцу! Коренной,
русский служака, тридцать лет на одном стуле сидит, всем присутствием
вертит, и деньжонки есть, а извозчика не наймет; фрак не лучше моего; сам
тише воды, ниже травы, говорит чуть слышно, по чужим краям не шатается, как
твой этот...
- Тарантьев! - крикнул Обломов, стукнув по столу кулаком. - Молчи,
чего не понимаешь!
Тарантьев выпучил глаза на эту никогда не бывалую выходку Обломова и
даже забыл обидеться тем, что его поставили ниже Штольца.
- Вот как ты нынче, брат... - бормотал он, взяв шляпу, - какая прыть!
Он погладил свою шляпу рукавом, потом поглядел на нее и на шляпу
Обломова, стоявшую на этажерке.
- Ты не носишь шляпу, вот у тебя фуражка, - сказал он, взяв шляпу
Обломова и примеривая ее. - Дай-ка, брат, на лето...
Обломов молча снял с его головы свою шляпу и поставил на прежнее
место, потом скрестил на груди руки и ждал, чтоб Тарантьев ушел.
- Ну, чорт с тобой! - говорил Тарантьев, неловко пролезая в дверь. -
Ты, брат, нынче что-то... того... Вот поговори-ка с Иваном Матвеичем да
попробуй денег не привезти.