я знаю, - твердил слуга.
- А наберется, так опять вымети.
- Как это? Всякий день перебирай все углы? - спросил Захар. - Да что ж
это за жизнь? Лучше бог по душу пошли!
- Отчего ж у других чисто? - возразил Обломов. - Посмотри напротив, у
настройщика: любо взглянуть, а всего одна девка...
- А где немцы сору возьмут, - вдруг возразил Захар. - Вы поглядите-ко,
как они живут! Вся семья целую неделю кость гложет. Сюртук с плеч отца
переходит на сына, а с сына опять на отца. На жене и дочерях платьишки
коротенькие: все поджимают под себя ноги, как гусыни... Где им сору взять?
У них нет этого вот, как у нас, чтоб в шкафах лежала по годам куча старого,
изношенного платья или набрался целый угол корок хлеба за зиму... У них и
корка зря не валяется: наделают сухариков, да с пивом и выпьют!
Захар даже сквозь зубы плюнул, рассуждая о таком скаредном житье.
- Нечего разговаривать! - возразил Илья Ильич, ты лучше убирай.
- Иной раз и убрал бы, да вы же сами не даете, - сказал Захар.
- Пошел свое! Все, видишь, я мешаю.
- Конечно, вы; все дома сидите: как при вас станешь убирать? Уйдите на
целый день, так и уберу.
- Вот еще выдумал что - уйти! Поди-ка ты лучше к себе.
- Да право! - настаивал Захар. - Вот, хоть бы сегодня ушли, мы бы с
Анисьей и убрали все. И то не управимся вдвоем-то: надо еще баб нанять,
перемыть все.
- Э! какие затеи - баб! Ступай себе, - говорил Илья Ильич.
Он уж был не рад, что вызвал Захара на этот разговор. Он все забывал,
что чуть тронешь этот деликатный предмет, как и не оберешься хлопот.
Обломову и хотелось бы, чтоб было чисто, да он бы желал, чтоб это
сделалось как-нибудь так, незаметно, само собой; а Захар всегда заводил
тяжбу, лишь только начинали требовать от него сметания пыли, мытья полов и
т.п. Он в таком случае станет доказывать необходимость громадной возни в
доме, зная очень хорошо, что одна мысль об этом приводила барина его в
ужас.
Захар ушел, а Обломов погрузился в размышления. Через несколько минут
пробило еще полчаса.
- Что это? - почти с ужасом сказал Илья Ильич. - Одиннадцать часов
скоро, а я еще не встал, не умылся до сих пор? Захар, Захар!
- Ах ты, боже мой! Ну! - послышалось из передней, и потом известный
прыжок.
- Умыться готово? - спросил Обломов.
- Готово давно! - отвечал Захар. - Чего вы не встаете?
- Что ж ты не скажешь, что готово? Я бы уж и встал давно. Поди же, я
сейчас иду вслед за тобою. Мне надо заниматься, я сяду писать.
Захар ушел, но чрез минуту воротился с исписанной и замасленной
тетрадкой и клочками бумаги.
- Вот, коли будете писать, так уж кстати извольте и счеты поверить:
надо деньги заплатить.
- Какие счеты? Какие деньги? - с неудовольствием спросил Илья Ильич.
- От мясника, от зеленщика, от прачки, от хлебника: все денег просят.
- Только о деньгах и забота! - ворчал Илья Ильич. - А ты что понемногу
не подаешь счеты, а все вдруг?
- Вы же ведь все прогоняли меня: завтра да завтра...
- Ну, так и теперь разве нельзя до завтра?
- Нет! Уж очень пристают: больше не дают в долг. Нынче первое число.
- Ах! - с тоской сказал Обломов. - Новая забота! Ну, что стоишь?
Положи на стол. Я сейчас встану, умоюсь и посмотрю, - сказал Илья Ильич. -
Так умыться-то готово?
- Готово! - сказал Захар.
- Ну, теперь...
Он начал было, кр
- А наберется, так опять вымети.
- Как это? Всякий день перебирай все углы? - спросил Захар. - Да что ж
это за жизнь? Лучше бог по душу пошли!
- Отчего ж у других чисто? - возразил Обломов. - Посмотри напротив, у
настройщика: любо взглянуть, а всего одна девка...
- А где немцы сору возьмут, - вдруг возразил Захар. - Вы поглядите-ко,
как они живут! Вся семья целую неделю кость гложет. Сюртук с плеч отца
переходит на сына, а с сына опять на отца. На жене и дочерях платьишки
коротенькие: все поджимают под себя ноги, как гусыни... Где им сору взять?
У них нет этого вот, как у нас, чтоб в шкафах лежала по годам куча старого,
изношенного платья или набрался целый угол корок хлеба за зиму... У них и
корка зря не валяется: наделают сухариков, да с пивом и выпьют!
Захар даже сквозь зубы плюнул, рассуждая о таком скаредном житье.
- Нечего разговаривать! - возразил Илья Ильич, ты лучше убирай.
- Иной раз и убрал бы, да вы же сами не даете, - сказал Захар.
- Пошел свое! Все, видишь, я мешаю.
- Конечно, вы; все дома сидите: как при вас станешь убирать? Уйдите на
целый день, так и уберу.
- Вот еще выдумал что - уйти! Поди-ка ты лучше к себе.
- Да право! - настаивал Захар. - Вот, хоть бы сегодня ушли, мы бы с
Анисьей и убрали все. И то не управимся вдвоем-то: надо еще баб нанять,
перемыть все.
- Э! какие затеи - баб! Ступай себе, - говорил Илья Ильич.
Он уж был не рад, что вызвал Захара на этот разговор. Он все забывал,
что чуть тронешь этот деликатный предмет, как и не оберешься хлопот.
Обломову и хотелось бы, чтоб было чисто, да он бы желал, чтоб это
сделалось как-нибудь так, незаметно, само собой; а Захар всегда заводил
тяжбу, лишь только начинали требовать от него сметания пыли, мытья полов и
т.п. Он в таком случае станет доказывать необходимость громадной возни в
доме, зная очень хорошо, что одна мысль об этом приводила барина его в
ужас.
Захар ушел, а Обломов погрузился в размышления. Через несколько минут
пробило еще полчаса.
- Что это? - почти с ужасом сказал Илья Ильич. - Одиннадцать часов
скоро, а я еще не встал, не умылся до сих пор? Захар, Захар!
- Ах ты, боже мой! Ну! - послышалось из передней, и потом известный
прыжок.
- Умыться готово? - спросил Обломов.
- Готово давно! - отвечал Захар. - Чего вы не встаете?
- Что ж ты не скажешь, что готово? Я бы уж и встал давно. Поди же, я
сейчас иду вслед за тобою. Мне надо заниматься, я сяду писать.
Захар ушел, но чрез минуту воротился с исписанной и замасленной
тетрадкой и клочками бумаги.
- Вот, коли будете писать, так уж кстати извольте и счеты поверить:
надо деньги заплатить.
- Какие счеты? Какие деньги? - с неудовольствием спросил Илья Ильич.
- От мясника, от зеленщика, от прачки, от хлебника: все денег просят.
- Только о деньгах и забота! - ворчал Илья Ильич. - А ты что понемногу
не подаешь счеты, а все вдруг?
- Вы же ведь все прогоняли меня: завтра да завтра...
- Ну, так и теперь разве нельзя до завтра?
- Нет! Уж очень пристают: больше не дают в долг. Нынче первое число.
- Ах! - с тоской сказал Обломов. - Новая забота! Ну, что стоишь?
Положи на стол. Я сейчас встану, умоюсь и посмотрю, - сказал Илья Ильич. -
Так умыться-то готово?
- Готово! - сказал Захар.
- Ну, теперь...
Он начал было, кр