бит, мерзавец! все-таки на нее может пасть бесславие,
тень, подозрение, и тогда... Голова трещит на плечах! Ах ты, боже мой!
- Дядюшка! простите меня за один вопрос, - сказал я торжественно, -
не сердитесь на меня, поймите, что ответ на этот вопрос может многое
разрешить; я даже отчасти вправе требовать от вас ответа, дядюшка!
- Что, что такое? Какой вопрос?
- Скажите, как перед богом, откровенно и прямо: не чувствуете ли вы,
что вы сами немного влюблены в Настасью Евграфовну и желали бы на ней
жениться? Подумайте: ведь из-за этого-то ее здесь и гонят.
Дядя сделал самый энергичный жест самого судорожного нетерпения.
- Я? влюблен? в нее? Да они все белены объелись или сговорились про-
тив меня. Да для чего ж я тебя-то выписывал, как не для того, чтоб дока-
зать им всем, что они белены объелись? Да для чего же я тебя-то к ней
сватаю? Я? влюблен? в нее? Рехнулись они все, да и только!
- А если так, дядюшка, то позвольте уж мне все высказать. Объявляю
вам торжественно, что я решительно ничего не нахожу дурного в этом пред-
положении. Напротив, вы бы ей счастье сделали, если уж так ее любите, и
- дай бог этого! дай вам бог любовь и совет!
- Но, помилуй, что ты говоришь! - вскричал дядя почти с ужасом. -
Удивляюсь, как ты можешь это говорить хладнокровно... и... вообще ты,
брат, все куда-то торопишься, - я замечаю в тебе эту черту! Ну, не бесс-
мысленно ли, что ты сказал? Как, скажи, я женюсь на ней, когда я смотрю
на нее как на дочь, а не иначе? Да мне даже стыдно было бы на нее смот-
реть иначе, даже грешно! Даже Фома это мне объяснил именно в таких выра-
жениях. У меня отеческой любовью к ней сердце горит, а ты тут с супру-
жеством! Она, пожалуй, из благодарности и не отказала бы, да ведь она
презирать меня потом будет за то, что ее благодарностью воспользовался.
Я загублю ее, привязанность ее потеряю! Да я бы душу мою ей отдал, де-
точка она моя! Все равно как Сашу люблю, даже больше, признаюсь тебе.
Саша мне дочь по праву, по закону, а эту я любовью моею себе дочерью
сделал. Я ее из бедности взял, воспитал. Ее Катя, мой ангел покойный,
любила; она мне ее как дочь завещала. Я образование ей дал: и по-фран-
цузски говорить, и на фортепьяно, и книги, и все... Улыбочка какая у
ней! заметил ты, Сережа? как будто смеется над тобой, а меж тем вовсе не
смеется, а, напротив, любит... Я вот и думал, что ты приедешь, сделаешь
предложение; они и уверятся, что я не имею видов на нее, и перестанут
все эти пакости распускать. Она и осталась бы тогда с нами в тишине, в
покое, и как бы мы тогда были счастливы! Вы оба дети мои, почти оба си-
ротки, оба на моем попечении выросли... я бы вас так любил, так любил!
жизнь бы вам отдал, не расстался бы с вами; всюду за вами! Ах, как бы мы
могли быть счастливы! И зачем это люди все злятся, все сердятся, ненави-
дят друг друга? Так бы, так бы взял да и растолковал бы им все! Так бы и
выложил перед ними всю сердечную правду! Ах ты, боже мой!
- Да, дядюшка, да, это все так, а только она вот отказала мне...
- Отказала! Гм!.. А знаешь, я как будто предчувствовал, что она отка-
жет тебе, - сказал он в задумчивости. - Но нет! - вскрикнул он, - я не
верю! это невозможно! Но ведь в таком случае все расстроится! Да ты,
верно, как-нибудь неосторожно с ней начал, оскорбил еще, может быть; по-
жалуй, еще комплименты пустился отмачивать... Расскажи мне еще
тень, подозрение, и тогда... Голова трещит на плечах! Ах ты, боже мой!
- Дядюшка! простите меня за один вопрос, - сказал я торжественно, -
не сердитесь на меня, поймите, что ответ на этот вопрос может многое
разрешить; я даже отчасти вправе требовать от вас ответа, дядюшка!
- Что, что такое? Какой вопрос?
- Скажите, как перед богом, откровенно и прямо: не чувствуете ли вы,
что вы сами немного влюблены в Настасью Евграфовну и желали бы на ней
жениться? Подумайте: ведь из-за этого-то ее здесь и гонят.
Дядя сделал самый энергичный жест самого судорожного нетерпения.
- Я? влюблен? в нее? Да они все белены объелись или сговорились про-
тив меня. Да для чего ж я тебя-то выписывал, как не для того, чтоб дока-
зать им всем, что они белены объелись? Да для чего же я тебя-то к ней
сватаю? Я? влюблен? в нее? Рехнулись они все, да и только!
- А если так, дядюшка, то позвольте уж мне все высказать. Объявляю
вам торжественно, что я решительно ничего не нахожу дурного в этом пред-
положении. Напротив, вы бы ей счастье сделали, если уж так ее любите, и
- дай бог этого! дай вам бог любовь и совет!
- Но, помилуй, что ты говоришь! - вскричал дядя почти с ужасом. -
Удивляюсь, как ты можешь это говорить хладнокровно... и... вообще ты,
брат, все куда-то торопишься, - я замечаю в тебе эту черту! Ну, не бесс-
мысленно ли, что ты сказал? Как, скажи, я женюсь на ней, когда я смотрю
на нее как на дочь, а не иначе? Да мне даже стыдно было бы на нее смот-
реть иначе, даже грешно! Даже Фома это мне объяснил именно в таких выра-
жениях. У меня отеческой любовью к ней сердце горит, а ты тут с супру-
жеством! Она, пожалуй, из благодарности и не отказала бы, да ведь она
презирать меня потом будет за то, что ее благодарностью воспользовался.
Я загублю ее, привязанность ее потеряю! Да я бы душу мою ей отдал, де-
точка она моя! Все равно как Сашу люблю, даже больше, признаюсь тебе.
Саша мне дочь по праву, по закону, а эту я любовью моею себе дочерью
сделал. Я ее из бедности взял, воспитал. Ее Катя, мой ангел покойный,
любила; она мне ее как дочь завещала. Я образование ей дал: и по-фран-
цузски говорить, и на фортепьяно, и книги, и все... Улыбочка какая у
ней! заметил ты, Сережа? как будто смеется над тобой, а меж тем вовсе не
смеется, а, напротив, любит... Я вот и думал, что ты приедешь, сделаешь
предложение; они и уверятся, что я не имею видов на нее, и перестанут
все эти пакости распускать. Она и осталась бы тогда с нами в тишине, в
покое, и как бы мы тогда были счастливы! Вы оба дети мои, почти оба си-
ротки, оба на моем попечении выросли... я бы вас так любил, так любил!
жизнь бы вам отдал, не расстался бы с вами; всюду за вами! Ах, как бы мы
могли быть счастливы! И зачем это люди все злятся, все сердятся, ненави-
дят друг друга? Так бы, так бы взял да и растолковал бы им все! Так бы и
выложил перед ними всю сердечную правду! Ах ты, боже мой!
- Да, дядюшка, да, это все так, а только она вот отказала мне...
- Отказала! Гм!.. А знаешь, я как будто предчувствовал, что она отка-
жет тебе, - сказал он в задумчивости. - Но нет! - вскрикнул он, - я не
верю! это невозможно! Но ведь в таком случае все расстроится! Да ты,
верно, как-нибудь неосторожно с ней начал, оскорбил еще, может быть; по-
жалуй, еще комплименты пустился отмачивать... Расскажи мне еще