прямо на Стебельков и захохотал. Радостно засмеялся и Стебельков,
вероятно приняв за любезность. Князь покраснел и поскорее обратился с
каким-то вопросом к Нащокину, а Дарзан, подойдя к Стебелькову, заговорил с
ним о чем-то очень горячо, но уже вполголоса.
- Вам, кажется, очень знакома была за границей Катерина Николаевна
Ахмакова? - спросил гость князя.
- О да, я знал...
- Кажется, здесь будет скоро одна новость. Говорят, она выходит замуж
за барона Бьоринга.
- Это верно! - крикнул Дарзан.
- Вы... наверно это знаете? - спросил князь Нащокина, с видимым
волнением и с особенным ударением выговаривая свой вопрос.
- Мне говорили; и об этом, кажется, уже говорят; наверно, впрочем, не
знаю.
- О, наверно! - подошел к ним Дарзан, - мне вчера Дубасов говорил; он
всегда такие новости первый знает. Да и князю следовало бы знать...
Нащокин переждал Дарзана и опять обратился к князю:
- Она редко стала бывать в свете.
- Последний месяц ее отец был болен, - как-то сухо заметил князь.
- А с похождениями, кажется, барыня! - брякнул вдруг Дарзан.
Я поднял голову и выпрямился.
- Я имею удовольствие лично знать Катерину Николаевну и беру на себя
долг заверить, что все скандальные слухи - одна ложь и срам... и выдуманы
теми... которые кружились, да не успели.
Так глупо оборвав, я замолчал, все еще смотря на всех с разгоревшимся
лицом и выпрямившись. Все ко мне обернулись, но вдруг захихикал Стебельков;
осклабился тоже и пораженный было Дарзан.
- Аркадий Макарович Долгорукий, - указал на меня князь Дарзану.
- Ах, поверьте, князь, - открыто и добродушно обратился ко мне Дарзан,
- я не от себя говорю; если были толки, то не я их распустил.
- О, я не вам! - быстро ответил я, но уж Стебельков непозволительно
рассмеялся, и именно, как объяснилось после, тому, что Дарзан назвал меня
князем. Адская моя фамилия и тут подгадила. Даже и теперь краснею от мысли,
что я, от стыда конечно, не посмел в ту минуту поднять эту глупость и не
заявил вслух, что я - просто Долгорукий. Это случилось еще в первый раз в
моей жизни. Дарзан в недоумении глядел на меня и на смеющегося Стебельков.
- Ах да! какую это хорошенькую я сейчас встретил у вас на лестнице,
востренькая и светленькая? - спросил он вдруг князя.
- Право, не знаю какую, - ответил тот быстро, покраснев.
- Кому же знать? - засмеялся Дарзан.
- Впрочем, это... это могла быть... - замялся как-то князь.
- Это... вот именно их сестрица была, Лизавета Макаровна! - указал
вдруг на меня Стебельков. - Потому я их тоже давеча встретил...
- Ах, в самом деле! - подхватил князь, но на этот раз с чрезвычайно
солидною и серьезною миной в лице, - это, должно быть, Лизавета Макаровна,
короткая знакомая Анны Федоровны Столбеевой, у которой я теперь живу. Она,
верно, посещала сегодня Дарью Онисимовну, тоже близкую знакомую Анны
Федоровны, на которую та, уезжая, оставила дом...
Это все точно так и было. Эта Дарья Онисимовна была мать бедной Оли, о
которой я уже рассказывал и которую Татьяна Павловна приютила наконец у
Столбеевой. Я отлично знал, что Лиза у Столбеевой бывала и изредка посещала
потом бедную Дарью Онисимовну, которую все у нас очень полюбили; но тогда,
вдруг, после этого, впрочем, чрезвычайно дельного заявления князя и особенно
после глупой выходки Стебельков, а може
вероятно приняв за любезность. Князь покраснел и поскорее обратился с
каким-то вопросом к Нащокину, а Дарзан, подойдя к Стебелькову, заговорил с
ним о чем-то очень горячо, но уже вполголоса.
- Вам, кажется, очень знакома была за границей Катерина Николаевна
Ахмакова? - спросил гость князя.
- О да, я знал...
- Кажется, здесь будет скоро одна новость. Говорят, она выходит замуж
за барона Бьоринга.
- Это верно! - крикнул Дарзан.
- Вы... наверно это знаете? - спросил князь Нащокина, с видимым
волнением и с особенным ударением выговаривая свой вопрос.
- Мне говорили; и об этом, кажется, уже говорят; наверно, впрочем, не
знаю.
- О, наверно! - подошел к ним Дарзан, - мне вчера Дубасов говорил; он
всегда такие новости первый знает. Да и князю следовало бы знать...
Нащокин переждал Дарзана и опять обратился к князю:
- Она редко стала бывать в свете.
- Последний месяц ее отец был болен, - как-то сухо заметил князь.
- А с похождениями, кажется, барыня! - брякнул вдруг Дарзан.
Я поднял голову и выпрямился.
- Я имею удовольствие лично знать Катерину Николаевну и беру на себя
долг заверить, что все скандальные слухи - одна ложь и срам... и выдуманы
теми... которые кружились, да не успели.
Так глупо оборвав, я замолчал, все еще смотря на всех с разгоревшимся
лицом и выпрямившись. Все ко мне обернулись, но вдруг захихикал Стебельков;
осклабился тоже и пораженный было Дарзан.
- Аркадий Макарович Долгорукий, - указал на меня князь Дарзану.
- Ах, поверьте, князь, - открыто и добродушно обратился ко мне Дарзан,
- я не от себя говорю; если были толки, то не я их распустил.
- О, я не вам! - быстро ответил я, но уж Стебельков непозволительно
рассмеялся, и именно, как объяснилось после, тому, что Дарзан назвал меня
князем. Адская моя фамилия и тут подгадила. Даже и теперь краснею от мысли,
что я, от стыда конечно, не посмел в ту минуту поднять эту глупость и не
заявил вслух, что я - просто Долгорукий. Это случилось еще в первый раз в
моей жизни. Дарзан в недоумении глядел на меня и на смеющегося Стебельков.
- Ах да! какую это хорошенькую я сейчас встретил у вас на лестнице,
востренькая и светленькая? - спросил он вдруг князя.
- Право, не знаю какую, - ответил тот быстро, покраснев.
- Кому же знать? - засмеялся Дарзан.
- Впрочем, это... это могла быть... - замялся как-то князь.
- Это... вот именно их сестрица была, Лизавета Макаровна! - указал
вдруг на меня Стебельков. - Потому я их тоже давеча встретил...
- Ах, в самом деле! - подхватил князь, но на этот раз с чрезвычайно
солидною и серьезною миной в лице, - это, должно быть, Лизавета Макаровна,
короткая знакомая Анны Федоровны Столбеевой, у которой я теперь живу. Она,
верно, посещала сегодня Дарью Онисимовну, тоже близкую знакомую Анны
Федоровны, на которую та, уезжая, оставила дом...
Это все точно так и было. Эта Дарья Онисимовна была мать бедной Оли, о
которой я уже рассказывал и которую Татьяна Павловна приютила наконец у
Столбеевой. Я отлично знал, что Лиза у Столбеевой бывала и изредка посещала
потом бедную Дарью Онисимовну, которую все у нас очень полюбили; но тогда,
вдруг, после этого, впрочем, чрезвычайно дельного заявления князя и особенно
после глупой выходки Стебельков, а може