на свою золотую кучу, - сколько
надо?
- Черт возьми! - крикнул Дарзан, весь покраснев, - я, кажется, не
просил у вас денег.
- Вас зовут, - дернул меня за рукав Зерщиков. Звал меня уже несколько
раз и почти с бранью полковник, проигравший мне пари десять империалов.
- Извольте принять! - крикнул он весь багровый от гнева, - я не обязан
стоять над вами; а то после скажете, что не получили. Сосчитайте.
- Верю, верю, полковник, верю без счету; только, пожалуйста, так на
меня не кричите и не сердитесь, - и я сгреб кучку его золота рукой.
- Милостивый государь, я вас прошу, суйтесь с вашими восторгами к кому
другому, а не ко мне, - резко закричал полковник. - Я с вами вместе свиней
не пас!
- Странно пускать таких, - кто такой? - юноша какой-то, - раздавались
вполголоса восклицания.
Но я не слушал, я ставил зря и уже не на zйro. Я поставил целую пачку
радужных на восемнадцать первых.
- Едем, Дарзан, - послышался сзади голос князя.
- Домой? - обернулся я к ним. - Постойте меня, вместе выйдем, я -
шабаш.
Моя ставка выиграла; это был крупный выигрыш.
- Баста! - крикнул я и дрожащими руками начал загребать и сыпать золото
в карманы, не считая и как-то нелепо уминая пальцами кучки кредиток, которые
все вместе хотел засунуть в боковой карман. Вдруг пухлая рука с перстнем
Афердова, сидевшего сейчас от меня направо и тоже ставившего на большие
куши, легла на три радужных мои кредитки и накрыла их ладонью.
- Позвольте-с, это - не ваше, - строго и раздельно отчеканил он,
довольно, впрочем, мягким голосом.
Вот это-то и была та прелюдия, которой потом, через несколько дней,
суждено было иметь такие последствия. Теперь же, честью клянусь, что эти три
сторублевые были мои, но, к моей злой судьбе, тогда я хоть и был уверен в
том, что они мои, но все же у меня оставалась одна десятая доля и сомнения,
а для честного человека это - все; а я - честный человек. Главное, я тогда
еще не знал наверно, что Афердов - вор; я тогда еще и фамилию его не знал,
так что в ту минуту действительно мог подумать, что я ошибся и что эти три
сторублевые не были в числе тех, которые мне сейчас отсчитали. Я все время
не считал мою кучу денег и только пригребал руками, а перед Афердовым тоже
все время лежали деньги, и как раз сейчас подле моих, но в порядке и
сосчитанные. Наконец, Афердова здесь знали, его считали за богача, к нему
обращались с уважением: все это и на меня повлияло, и я опять не
протестовал. Ужасная ошибка! Главное свинство заключалось в том, что я был в
восторге.
- Чрезвычайно жаль, что я наверно не помню; но мне ужасно кажется, что
это - мои, - проговорил я с дрожащими от негодования губами. Слова эти
тотчас же вызвали ропот.
- Чтоб говорить такие вещи, то надо наверно помнить, а вы сами изволили
провозгласить, что помните не наверно, - проговорил нестерпимо свысока
Афердов.
- Да кто такой? - да как позволять это? - раздалось было несколько
восклицаний.
- Это с ними не в первый раз; давеча там с Рехбергом вышла тоже история
из-за десятирублевой, - раздался подле чей-то подленький голос.
- Ну, довольно же, довольно! - восклицал я, - я не протестую, берите!
Князь... где же князь и Дарзан? Ушли? Господа, вы не видали, куда ушли князь
и Дарзан? - и, подхватив наконец все мои деньги, а несколько полуимпериалов
так и не ус
надо?
- Черт возьми! - крикнул Дарзан, весь покраснев, - я, кажется, не
просил у вас денег.
- Вас зовут, - дернул меня за рукав Зерщиков. Звал меня уже несколько
раз и почти с бранью полковник, проигравший мне пари десять империалов.
- Извольте принять! - крикнул он весь багровый от гнева, - я не обязан
стоять над вами; а то после скажете, что не получили. Сосчитайте.
- Верю, верю, полковник, верю без счету; только, пожалуйста, так на
меня не кричите и не сердитесь, - и я сгреб кучку его золота рукой.
- Милостивый государь, я вас прошу, суйтесь с вашими восторгами к кому
другому, а не ко мне, - резко закричал полковник. - Я с вами вместе свиней
не пас!
- Странно пускать таких, - кто такой? - юноша какой-то, - раздавались
вполголоса восклицания.
Но я не слушал, я ставил зря и уже не на zйro. Я поставил целую пачку
радужных на восемнадцать первых.
- Едем, Дарзан, - послышался сзади голос князя.
- Домой? - обернулся я к ним. - Постойте меня, вместе выйдем, я -
шабаш.
Моя ставка выиграла; это был крупный выигрыш.
- Баста! - крикнул я и дрожащими руками начал загребать и сыпать золото
в карманы, не считая и как-то нелепо уминая пальцами кучки кредиток, которые
все вместе хотел засунуть в боковой карман. Вдруг пухлая рука с перстнем
Афердова, сидевшего сейчас от меня направо и тоже ставившего на большие
куши, легла на три радужных мои кредитки и накрыла их ладонью.
- Позвольте-с, это - не ваше, - строго и раздельно отчеканил он,
довольно, впрочем, мягким голосом.
Вот это-то и была та прелюдия, которой потом, через несколько дней,
суждено было иметь такие последствия. Теперь же, честью клянусь, что эти три
сторублевые были мои, но, к моей злой судьбе, тогда я хоть и был уверен в
том, что они мои, но все же у меня оставалась одна десятая доля и сомнения,
а для честного человека это - все; а я - честный человек. Главное, я тогда
еще не знал наверно, что Афердов - вор; я тогда еще и фамилию его не знал,
так что в ту минуту действительно мог подумать, что я ошибся и что эти три
сторублевые не были в числе тех, которые мне сейчас отсчитали. Я все время
не считал мою кучу денег и только пригребал руками, а перед Афердовым тоже
все время лежали деньги, и как раз сейчас подле моих, но в порядке и
сосчитанные. Наконец, Афердова здесь знали, его считали за богача, к нему
обращались с уважением: все это и на меня повлияло, и я опять не
протестовал. Ужасная ошибка! Главное свинство заключалось в том, что я был в
восторге.
- Чрезвычайно жаль, что я наверно не помню; но мне ужасно кажется, что
это - мои, - проговорил я с дрожащими от негодования губами. Слова эти
тотчас же вызвали ропот.
- Чтоб говорить такие вещи, то надо наверно помнить, а вы сами изволили
провозгласить, что помните не наверно, - проговорил нестерпимо свысока
Афердов.
- Да кто такой? - да как позволять это? - раздалось было несколько
восклицаний.
- Это с ними не в первый раз; давеча там с Рехбергом вышла тоже история
из-за десятирублевой, - раздался подле чей-то подленький голос.
- Ну, довольно же, довольно! - восклицал я, - я не протестую, берите!
Князь... где же князь и Дарзан? Ушли? Господа, вы не видали, куда ушли князь
и Дарзан? - и, подхватив наконец все мои деньги, а несколько полуимпериалов
так и не ус