я говорит:
"Вижу, владыко, и трепещу. Повели же отдать меня скорее на казнь".
А архиерей ответствует разрешительным словом:
"Властию, мне данною от бога, прощаю и разрешаю тебя, чадо. Приготовься
заутро принять пречистое тело Христово".
Ну, а дальше, господа, я думаю, нечего вам и рассказывать: Лука Кирилов
и дед Марой утром ворочаются и говорят:
"Отцы и братие, мы видели славу ангела господствующей церкви и все
божественное о ней смотрение в добротолюбии ее иерарха и сами к оной
освященным елеем примазались и тела и крови Спаса сегодня за обеднею
приобщались".
А я как давно, еще с гостинок у старца Памвы, имел влечение воедино
одушевиться со всею Русью, воскликнул за всех:
"И мы за тобой, дядя Лука!" - да так все в одно стадо, под одного
пастыря, как ягнятки, и подобрались, и едва лишь тут только поняли, к чему
и куда всех нас наш запечатленный ангел вел, пролия сначала свои стопы и
потом распечатлевшись ради любви людей к людям, явленной в сию страшную
ночь.
16
Рассказчик кончил. Слушатели еще молчали, но, наконец, один из них
откашлянулся и заметил, что в истории этой все объяснимо, и сны Михайлицы,
и видение, которое ей примерещилось впросонье, и падение ангела, которого
забеглая кошка или собака на пол столкнула, и смерть Левонтия, который
болел еще ранее встречи с Памвою, объяснимы и все случайные совпадения
слов говорящего какими-то загадками Памвы.
- Понятно и то, - добавил слушатель, - что Лука по цепи перешел с
веслом: каменщики известные мастера где угодно ходить и лазить, а весло
тот же балансир; понятно, пожалуй, и то, что Марой мог видеть около Луки
светение, которое принял за ангелов. От большой напряженности сильно
перезябшему человеку мало ли что могло зарябить в глазах? Я нашел бы
понятным даже и то, если бы, например, Марой, по своему предсказанию, не
преполовя дня умер...
- Да он и умер-с, - отозвался Марк.
- Прекрасно! И здесь ничего нет удивительного восьмидесятилетнему
старику умереть после таких волнений и простуды; но вот что для меня
действительно совершенно необъяснимо: как могла исчезнуть печать с нового
ангела, которого англичанка запечатала?
- Ну, а это уже самое простое-с, - весело отозвался Марк и рассказал,
что они после этого вскоре же нашли эту печать между образом и ризою.
- Как же это могло случиться?
- А так: англичанка тоже не дерзнула ангельский лик портить, а сделала
печать на бумажке и подвела ее под края оклада... Оно это было очень умно
и искусно ею устроено, но Лука как нес иконы, так они у него за пазухой
шевелились, и оттого печать и спала.
- Ну, теперь, значит, и все дело просто и естественно.
- Да, так и многие располагают, что все это случилось самым
обыкновенным манером, и даже не только образованные господа, которым об
этом известно, но и наша братия, в раздоре остающиеся, над нами смеются,
что будто нас англичанка на бумажке под церковь подсунула. Но мы против
таковых доводов не спорим: всяк как верит, так и да судит, а для нас все
равно, какими путями господь человека взыщет и из какого сосуда напоит,
лишь бы взыскал и жажду единодушия его с отечеством утолил. А вон
мужички-вахлачки уже вылезают из-под снегу. Отдохнули, видно, сердечные, и
сейчас поедут. Авось они и меня подвезут. Васильева ночка прошла. Утрудил
я вас и много кое-где с собою выводил.
"Вижу, владыко, и трепещу. Повели же отдать меня скорее на казнь".
А архиерей ответствует разрешительным словом:
"Властию, мне данною от бога, прощаю и разрешаю тебя, чадо. Приготовься
заутро принять пречистое тело Христово".
Ну, а дальше, господа, я думаю, нечего вам и рассказывать: Лука Кирилов
и дед Марой утром ворочаются и говорят:
"Отцы и братие, мы видели славу ангела господствующей церкви и все
божественное о ней смотрение в добротолюбии ее иерарха и сами к оной
освященным елеем примазались и тела и крови Спаса сегодня за обеднею
приобщались".
А я как давно, еще с гостинок у старца Памвы, имел влечение воедино
одушевиться со всею Русью, воскликнул за всех:
"И мы за тобой, дядя Лука!" - да так все в одно стадо, под одного
пастыря, как ягнятки, и подобрались, и едва лишь тут только поняли, к чему
и куда всех нас наш запечатленный ангел вел, пролия сначала свои стопы и
потом распечатлевшись ради любви людей к людям, явленной в сию страшную
ночь.
16
Рассказчик кончил. Слушатели еще молчали, но, наконец, один из них
откашлянулся и заметил, что в истории этой все объяснимо, и сны Михайлицы,
и видение, которое ей примерещилось впросонье, и падение ангела, которого
забеглая кошка или собака на пол столкнула, и смерть Левонтия, который
болел еще ранее встречи с Памвою, объяснимы и все случайные совпадения
слов говорящего какими-то загадками Памвы.
- Понятно и то, - добавил слушатель, - что Лука по цепи перешел с
веслом: каменщики известные мастера где угодно ходить и лазить, а весло
тот же балансир; понятно, пожалуй, и то, что Марой мог видеть около Луки
светение, которое принял за ангелов. От большой напряженности сильно
перезябшему человеку мало ли что могло зарябить в глазах? Я нашел бы
понятным даже и то, если бы, например, Марой, по своему предсказанию, не
преполовя дня умер...
- Да он и умер-с, - отозвался Марк.
- Прекрасно! И здесь ничего нет удивительного восьмидесятилетнему
старику умереть после таких волнений и простуды; но вот что для меня
действительно совершенно необъяснимо: как могла исчезнуть печать с нового
ангела, которого англичанка запечатала?
- Ну, а это уже самое простое-с, - весело отозвался Марк и рассказал,
что они после этого вскоре же нашли эту печать между образом и ризою.
- Как же это могло случиться?
- А так: англичанка тоже не дерзнула ангельский лик портить, а сделала
печать на бумажке и подвела ее под края оклада... Оно это было очень умно
и искусно ею устроено, но Лука как нес иконы, так они у него за пазухой
шевелились, и оттого печать и спала.
- Ну, теперь, значит, и все дело просто и естественно.
- Да, так и многие располагают, что все это случилось самым
обыкновенным манером, и даже не только образованные господа, которым об
этом известно, но и наша братия, в раздоре остающиеся, над нами смеются,
что будто нас англичанка на бумажке под церковь подсунула. Но мы против
таковых доводов не спорим: всяк как верит, так и да судит, а для нас все
равно, какими путями господь человека взыщет и из какого сосуда напоит,
лишь бы взыскал и жажду единодушия его с отечеством утолил. А вон
мужички-вахлачки уже вылезают из-под снегу. Отдохнули, видно, сердечные, и
сейчас поедут. Авось они и меня подвезут. Васильева ночка прошла. Утрудил
я вас и много кое-где с собою выводил.