- Извините меня, вы все стали такая не свободная направленская узость,
что с вами живому человеку даже очень трудно говорить. Я вам простое дело
рассказываю, а вы сейчас уже искать общий вывод и направление. Пора бы вам
начать отвыкать от этой гадости, а учиться брать дело просто; я не хвалю
моих земляков и не порицаю их, а только говорю вам, что они себя отстоят,
- и умом ли, глупостью ли, в обиду не дадутся; а если вам непонятно и
интересно, как подобные вещи случаются, то я, пожалуй, вам что-нибудь и
расскажу про железную волю.
- А не длинно это, Федор Афанасьич?
- Н-нет! не длинно; это совсем маленькая история, которую как начнем,
так и покончим за чаем.
- А если маленькая, так валяйте; маленькую историю можно и про немца
слушать.
- Сидеть же смирно - история начинается.
2
- Вскоре после Крымской войны (*2) (я не виноват, господа, что у нас
все новые истории восходят своими началами к этому времени) я заразился
модною тогда ересью, за которую не раз осуждал себя впоследствии, то есть
я бросил довольно удачно начатую казенную службу и пошел служить в одну из
вновь образованных в то время торговых компании. Она теперь давно уже
лопнула, и память о ней погибла даже без шума. Частною службою я надеялся
достать себе "честные" средства для существования и независимости от
прихоти начальства и неожиданностей, висящих над каждым служащим человеком
по известному пункту, на основании которого он может быть уволен без
объяснения. Словом, я думал, что вырвался на свободу, как будто свобода
так и начинается за воротами казенного здания; но не в этом дело.
Хозяева дела, при котором я пристроился, были англичане: их было двое,
оба они были женаты, имели довольно большие семейства и играли один на
флейте, а другой на виолончели. Они были люди очень добрые и оба довольно
практические. Последнее я заключаю потому, что, основательно разорившись
на своих предприятиях, они поняли, что Россия имеет свои особенности, с
которыми нельзя не считаться. Тогда они взялись за дело на простой русский
лад и снова разбогатели чисто по-английски. Но в то время, с которого
начинается мой рассказ, они еще были люди неопытные, или, как у нас
говорят, "сырые", и затрачивали привезенные сюда капиталы с глупейшею
самоуверенностию.
Операции у нас были большие и очень сложные: мы и землю пахали, и
свекловицу сеяли, и устраивались варить сахар и гнать спирт, пилить доски,
колоть клепку, делать селитру и вырезать паркеты - словом, хотели
эксплуатировать все, к чему край представлял какие-либо удобства. За все
это мы взялись сразу, и работа у нас кипела: мы рыли землю, клали каменные
стены, выводили монументальные трубы и набирали людей всякого сорта,
впрочем, все более по преимуществу из иностранцев. Из русских высшего, по
экономическому значению, ранга только и был один я - и то потому, что в
числе моих обязанностей было хождение по делам, в чем я, разумеется, был
сведущее иностранцев. Зато иностранцы составили у нас целую колонию;
хозяева настроили нам довольно однообразные, но весьма красивые и удобные
флигеля, и мы сели в этих коттеджах вокруг огромного старинного барского
дома, в котором разместились сами принципалы.
Дом, построенный с разными причудами, был так велик и поместителен, что
в нем могли свободно и со всякими удобствами расположиться даже два
английские се