перебил Обломов. - Что ж потом?
- Ну, и только, - рассеянно добавила она и зорко оглядывала местность
вокруг.
- Где же человек? - приставал Обломов.
- Домой пошел, - едва отвечала она, вглядываясь в здания
противоположного берега.
- А ты как? - говорил он.
- Как там хорошо! Нельзя ли туда? - спросила она, указывая зонтиком на
противоположную сторону. - Ведь ты там живешь!
- Да.
- В какой улице, покажи.
- Как же человек-то? - спрашивал Обломов.
- Так, - небрежно отвечала она, - я послала его за браслетом. Он ушел
домой, а я сюда.
- Как же ты так? - сказал Обломов, тараща на нее глаза.
Он сделал испуганное лицо. И она сделала нарочно такое же.
- Говори серьезно, Ольга; полно шутить.
- Я не шучу, право так! - сказала она покойно. - Я нарочно забыла дома
браслет, а ma tante просила меня сходить в магазин. Ты ни за что не
выдумаешь этого! - прибавила она с гордостью, как будто дело сделала.
- А если человек воротится? - спросил он.
- Я велела сказать, чтоб подождал меня, что я в другой магазин пошла,
а сама сюда...
- А если Марья Михайловна спросит, в какой другой магазин пошла?
- Скажу, у портнихи была.
- А если она у портнихи спросит?
- А если Нева вдруг вся утечет в море, а если лодка перевернется, а
если Морская и наш дом провалятся, а если ты вдруг разлюбишь меня... -
говорила она и опять брызнула ему в лицо.
- Ведь человек уж воротился, ждет... - говорил он, утирая лицо. - Эй,
лодочник, к берегу!
- Не надо, не надо! - приказывала она лодочнику.
- К берегу! человек уж воротился, - твердил Обломов.
- Пусть его! Не надо!
Но Обломов настоял на своем и торопливо пошел с нею по саду, а она,
напротив, шла тихо, опираясь ему на руку.
- Что ты спешишь? - говорила она - Погоди, мне хочется побыть с тобой.
Она шла еще тише, прижималась к его плечу и близко взглядывала ему в
лицо, а он говорил ей тяжело и скучно об обязанностях, о долге. Она слушала
рассеянно, с томной улыбкой склонив голову, глядя вниз или опять близко ему
в лицо, и думала о другом.
- Послушай, Ольга, - заговорил он наконец торжественно, - под
опасением возбудить в тебе досаду, навлечь на себя упреки, я должен,
однакож, решительно сказать, что мы зашли далеко. Мой долг, моя обязанность
сказать тебе это.
- Что сказать? - спросила она с нетерпением.
- Что мы делаем очень дурно, что видимся тайком.
- Ты говорил это еще на даче, - сказала она в раздумье.
- Да, но я тогда увлекался: одной рукой отталкивал, а другой
удерживал. Ты была доверчива, а я... как будто... обманывал тебя. Тогда
было еще ново чувство...
- А теперь уж оно не новость, и ты начинаешь скучать.
- Ах, нет, Ольга! Ты несправедлива. Ново, говорю я, и потому некогда,
невозможно было образумиться. Меня убивает совесть: ты молода, мало знаешь
свет и людей, и притом ты так чиста, так свято любишь, что тебе и в голову
не приходит, какому строгому порицанию подвергаемся мы оба за то, что
делаем, - больше всего я.
- Что же мы делаем? - остановившись, спросила она.
- Как что? Ты обманываешь тетку, тайком уходишь из дома, видишься
наедине с мужчиной... Попробуй сказать это все в воскресенье, при гостях...
- Отчего же не сказать? - произнесла она покойно. - Пожалуй, скажу...
- И увидишь, - продолжал он, - что тетке
- Ну, и только, - рассеянно добавила она и зорко оглядывала местность
вокруг.
- Где же человек? - приставал Обломов.
- Домой пошел, - едва отвечала она, вглядываясь в здания
противоположного берега.
- А ты как? - говорил он.
- Как там хорошо! Нельзя ли туда? - спросила она, указывая зонтиком на
противоположную сторону. - Ведь ты там живешь!
- Да.
- В какой улице, покажи.
- Как же человек-то? - спрашивал Обломов.
- Так, - небрежно отвечала она, - я послала его за браслетом. Он ушел
домой, а я сюда.
- Как же ты так? - сказал Обломов, тараща на нее глаза.
Он сделал испуганное лицо. И она сделала нарочно такое же.
- Говори серьезно, Ольга; полно шутить.
- Я не шучу, право так! - сказала она покойно. - Я нарочно забыла дома
браслет, а ma tante просила меня сходить в магазин. Ты ни за что не
выдумаешь этого! - прибавила она с гордостью, как будто дело сделала.
- А если человек воротится? - спросил он.
- Я велела сказать, чтоб подождал меня, что я в другой магазин пошла,
а сама сюда...
- А если Марья Михайловна спросит, в какой другой магазин пошла?
- Скажу, у портнихи была.
- А если она у портнихи спросит?
- А если Нева вдруг вся утечет в море, а если лодка перевернется, а
если Морская и наш дом провалятся, а если ты вдруг разлюбишь меня... -
говорила она и опять брызнула ему в лицо.
- Ведь человек уж воротился, ждет... - говорил он, утирая лицо. - Эй,
лодочник, к берегу!
- Не надо, не надо! - приказывала она лодочнику.
- К берегу! человек уж воротился, - твердил Обломов.
- Пусть его! Не надо!
Но Обломов настоял на своем и торопливо пошел с нею по саду, а она,
напротив, шла тихо, опираясь ему на руку.
- Что ты спешишь? - говорила она - Погоди, мне хочется побыть с тобой.
Она шла еще тише, прижималась к его плечу и близко взглядывала ему в
лицо, а он говорил ей тяжело и скучно об обязанностях, о долге. Она слушала
рассеянно, с томной улыбкой склонив голову, глядя вниз или опять близко ему
в лицо, и думала о другом.
- Послушай, Ольга, - заговорил он наконец торжественно, - под
опасением возбудить в тебе досаду, навлечь на себя упреки, я должен,
однакож, решительно сказать, что мы зашли далеко. Мой долг, моя обязанность
сказать тебе это.
- Что сказать? - спросила она с нетерпением.
- Что мы делаем очень дурно, что видимся тайком.
- Ты говорил это еще на даче, - сказала она в раздумье.
- Да, но я тогда увлекался: одной рукой отталкивал, а другой
удерживал. Ты была доверчива, а я... как будто... обманывал тебя. Тогда
было еще ново чувство...
- А теперь уж оно не новость, и ты начинаешь скучать.
- Ах, нет, Ольга! Ты несправедлива. Ново, говорю я, и потому некогда,
невозможно было образумиться. Меня убивает совесть: ты молода, мало знаешь
свет и людей, и притом ты так чиста, так свято любишь, что тебе и в голову
не приходит, какому строгому порицанию подвергаемся мы оба за то, что
делаем, - больше всего я.
- Что же мы делаем? - остановившись, спросила она.
- Как что? Ты обманываешь тетку, тайком уходишь из дома, видишься
наедине с мужчиной... Попробуй сказать это все в воскресенье, при гостях...
- Отчего же не сказать? - произнесла она покойно. - Пожалуй, скажу...
- И увидишь, - продолжал он, - что тетке