то...
- Полно вздор молоть, а слушай! - сказал Обломов. - Ходить по улицам!
- Да, право, - продолжал Захар с большим жаром. - Вон, говорят,
какое-то неслыханное чудовище привезли: его бы поглядели. В тиатр или
маскарад бы пошли, а тут бы без вас и переехали.
- Не болтай пустяков! Славно ты заботишься о барском покое! По-твоему,
шатайся целый день - тебе нужды нет, что я пообедаю невесть где и как и не
прилягу после обеда?.. Без меня они тут перевезут! Недогляди, так и
перевезут - черепки. Знаю я, - с возрастающей убедительностью говорил
Обломов, - что значит перевозка! Это значит ломка, шум; все вещи свалят в
кучу на полу: тут и чемодан, и спинка дивана, и картины, и чубуки, и книги,
и склянки какие-то, которых в другое время и не видать, а тут черт знает
откуда возьмутся! Смотри за всем, чтоб не растеряли да не переломали...
половина тут, другая на возу или на новой квартире: захочется покурить,
возьмешь трубку, а табак уже уехал... Хочешь сесть, да не на что; до чего
ни дотронулся - выпачкался; все в пыли; вымыться нечем, и ходи вон с
этакими руками, как у тебя...
- У меня руки чисты, - заметил Захар, показывая какие-то две подошвы
вместо рук.
- Ну, уж не показывай только! - сказал Илья Ильич отворачиваясь. - А
захочется пить, - продолжал Обломов, - взял графин, да стакана нет...
- Можно и из графина напиться! - добродушно прибавил Захар.
- Вот у вас все так: можно и не мести, и пыли не стирать, и ковров не
выколачивать. А на новой квартире, - продолжал Илья Ильич, увлекаясь сам
живо представившейся ему картиной переезда, - дня в три не разберутся, все
не на своем месте: картины у стен, на полу, калоши на постели, сапоги в
одном узле с чаем да с помадой. То, глядишь, ножка у кресла сломана, то
стекло на картине разбито или диван в пятнах. Чего ни спросишь - нет, никто
не знает - где, или потеряно, или забыто на старой квартире: беги туда...
- В ину пору раз десять взад и вперед сбегаешь, - перебил Захар.
- Вот видишь ли! - продолжал Обломов. - А встанешь на новой квартире
утром, что за скука! Ни воды, ни угольев нет, а зимой так холодом
насидишься, настудят комнаты, а дров нет; поди бегай, занимай...
- Еще каких соседей бог даст, - заметил опять Захар, - от иных не то
что вязанки дров - ковша воды не допросишься.
- То-то же! - сказал Илья Ильич. - Переехал - к вечеру, кажется бы, и
конец хлопотам: нет, еще провозишься недели две. Кажется, все
расставлено... смотришь, что-нибудь да осталось: шторы привесить, картинки
приколотить - душу всю вытянет, жить не захочется... А издержек,
издержек...
- Прошлый раз, восемь лет назад, рублев двести стало - как теперь
помню, - подтвердил Захар.
- Ну вот, шутка! - говорил Илья Ильич. - А как дико жить сначала на
новой квартире! Скоро ли привыкнешь? Да я ночей пять не усну на новом
месте; меня тоска загрызет, как встану да увижу вон вместо этой вывески
токаря другое что-нибудь напротив, или вон ежели из окна не выглянет эта
стриженая старуха перед обедом, так мне и скучно... Видишь ли ты сам
теперь, до чего доводил барина - а? - спросил с упреком Илья Ильич.
- Вижу, - прошептал смиренно Захар.
- Зачем же ты предлагал мне переехать? Станет ли человеческих сил
вынести все это?
- Я думал, что другие, мол, не хуже нас, да переезжают, так и нам
можно... - сказал Захар.
- Что? Что? - вдруг с изумлением спросил Илья Ильич, приподнимаясь
- Полно вздор молоть, а слушай! - сказал Обломов. - Ходить по улицам!
- Да, право, - продолжал Захар с большим жаром. - Вон, говорят,
какое-то неслыханное чудовище привезли: его бы поглядели. В тиатр или
маскарад бы пошли, а тут бы без вас и переехали.
- Не болтай пустяков! Славно ты заботишься о барском покое! По-твоему,
шатайся целый день - тебе нужды нет, что я пообедаю невесть где и как и не
прилягу после обеда?.. Без меня они тут перевезут! Недогляди, так и
перевезут - черепки. Знаю я, - с возрастающей убедительностью говорил
Обломов, - что значит перевозка! Это значит ломка, шум; все вещи свалят в
кучу на полу: тут и чемодан, и спинка дивана, и картины, и чубуки, и книги,
и склянки какие-то, которых в другое время и не видать, а тут черт знает
откуда возьмутся! Смотри за всем, чтоб не растеряли да не переломали...
половина тут, другая на возу или на новой квартире: захочется покурить,
возьмешь трубку, а табак уже уехал... Хочешь сесть, да не на что; до чего
ни дотронулся - выпачкался; все в пыли; вымыться нечем, и ходи вон с
этакими руками, как у тебя...
- У меня руки чисты, - заметил Захар, показывая какие-то две подошвы
вместо рук.
- Ну, уж не показывай только! - сказал Илья Ильич отворачиваясь. - А
захочется пить, - продолжал Обломов, - взял графин, да стакана нет...
- Можно и из графина напиться! - добродушно прибавил Захар.
- Вот у вас все так: можно и не мести, и пыли не стирать, и ковров не
выколачивать. А на новой квартире, - продолжал Илья Ильич, увлекаясь сам
живо представившейся ему картиной переезда, - дня в три не разберутся, все
не на своем месте: картины у стен, на полу, калоши на постели, сапоги в
одном узле с чаем да с помадой. То, глядишь, ножка у кресла сломана, то
стекло на картине разбито или диван в пятнах. Чего ни спросишь - нет, никто
не знает - где, или потеряно, или забыто на старой квартире: беги туда...
- В ину пору раз десять взад и вперед сбегаешь, - перебил Захар.
- Вот видишь ли! - продолжал Обломов. - А встанешь на новой квартире
утром, что за скука! Ни воды, ни угольев нет, а зимой так холодом
насидишься, настудят комнаты, а дров нет; поди бегай, занимай...
- Еще каких соседей бог даст, - заметил опять Захар, - от иных не то
что вязанки дров - ковша воды не допросишься.
- То-то же! - сказал Илья Ильич. - Переехал - к вечеру, кажется бы, и
конец хлопотам: нет, еще провозишься недели две. Кажется, все
расставлено... смотришь, что-нибудь да осталось: шторы привесить, картинки
приколотить - душу всю вытянет, жить не захочется... А издержек,
издержек...
- Прошлый раз, восемь лет назад, рублев двести стало - как теперь
помню, - подтвердил Захар.
- Ну вот, шутка! - говорил Илья Ильич. - А как дико жить сначала на
новой квартире! Скоро ли привыкнешь? Да я ночей пять не усну на новом
месте; меня тоска загрызет, как встану да увижу вон вместо этой вывески
токаря другое что-нибудь напротив, или вон ежели из окна не выглянет эта
стриженая старуха перед обедом, так мне и скучно... Видишь ли ты сам
теперь, до чего доводил барина - а? - спросил с упреком Илья Ильич.
- Вижу, - прошептал смиренно Захар.
- Зачем же ты предлагал мне переехать? Станет ли человеческих сил
вынести все это?
- Я думал, что другие, мол, не хуже нас, да переезжают, так и нам
можно... - сказал Захар.
- Что? Что? - вдруг с изумлением спросил Илья Ильич, приподнимаясь