жал Фома слабым голосом, раздвигая
дамскую сбившуюся около него толпу и обращаясь к Настеньке.
Настенька смутилась, смешалась и робко смотрела на Фому.
- Подойдите, подойдите, милое мое дитя! Это необходимо для вашего
счастья, - ласково прибавил Фома, все еще продолжая держать руку дяди в
своих руках.
- Что это он затевает? - проговорил Мизинчиков.
Настя, испуганная и дрожащая, медленно подошла к Фоме и робко протя-
нула ему свою ручку.
Фома взял эту ручку и положил ее в руку дядя.
- Соединяю и благословляю вас, - произнес он самым торжественным го-
лосом, - и если благословение убитого горем страдальца может послужить
вам в пользу, то будьте счастливы. Вот как мстит Фома Опискин! Урра!
Всеобщее изумление было беспредельно. Развязка была так неожиданна,
что на всех нашел какой-то столбняк. Генеральша как была, так и осталась
с разинутым ртом и с бутылкой малаги в руках. Перепелицына побледнела и
затряслась от ярости. Приживалки всплеснули руками и окаменели на своих
местах. Дядя задрожал и хотел что-то проговорить, но не мог. Настя поб-
леднела, как мертвая, и робко проговорила, что "это нельзя"... - но уже
было поздно. Бахчеев первый - надо отдать ему справедливость - подхватил
ура Фомы Фомича, за ним я, за мною, во весь свой звонкий голосок, Са-
шенька, тут же бросившаяся обнимать отца; потом Илюша, потом Ежевикин;
после всех уж Мизинчиков.
- Ура! - крикнул другой раз Фома, - урра! И на колени, дети моего
сердца, на колени перед нежнейшею из матерей! Просите ее благословения,
и, если надо, я сам преклоню перед нею колени, вместе с вами...
Дядя и Настя, еще не взглянув друг на друга, испуганные и, кажется,
не понимавшие, что с ними делается, упали на колени перед генеральшей;
все столпились около них; но старуха стояла как будто ошеломленная, со-
вершенно не понимая, как ей поступить. Фома помог и этому обстоя-
тельству: он сам повергся перед своей покровительницей. Это разом унич-
тожило все ее недоумения. Заливаясь слезами, она проговорила наконец,
что согласна. Дядя вскочил и стиснул Фому в объятиях.
- Фома, Фома!.. - проговорил он, но голос его осекся, и он не мог
продолжать.
- Шампанского! - заревел Степан Алексеевич. - Урра!
- Нет-с, не шампанского-с, - подхватила Перепелицына, которая уже ус-
пела опомниться и сообразить все обстоятельства, а вместе с тем и пос-
ледствия, - а свечку богу зажечь-с, образу помолиться, да образом и бла-
гословить-с, как всеми набожными людьми исполняется-с...
Тотчас же все бросились исполнять благоразумный совет; поднялась
ужасная суетня. Надо было засветить свечу. Степан Алексеевич подставил
стул и полез приставлять свечу к образу, но тотчас же подломил стул и
тяжело соскочил на пол, удержавшись, впрочем, на ногах. Нисколько не
рассердившись, он тут же с почтением уступил место Перепелицыной. То-
ненькая Перепелицына мигом обделала дело: свеча зажглась. Монашенка и
приживалки начали креститься и класть земные поклоны. Сняли образ Спаси-
теля и поднесли генеральше. Дядя и Настя снова стали на колени, и цере-
мония совершилась при набожных наставлениях Перепелицыной, поминутно
приговаривавшей: "В ножки-то поклонитесь, к образу-то приложитесь, руч-
ку-то у мамаши поцелуйте-с!" После жениха и невесты к образу почел себя
обязанным приложиться и господин Бахчеев, причем тоже поцеловал у матуш-
ки-ген
дамскую сбившуюся около него толпу и обращаясь к Настеньке.
Настенька смутилась, смешалась и робко смотрела на Фому.
- Подойдите, подойдите, милое мое дитя! Это необходимо для вашего
счастья, - ласково прибавил Фома, все еще продолжая держать руку дяди в
своих руках.
- Что это он затевает? - проговорил Мизинчиков.
Настя, испуганная и дрожащая, медленно подошла к Фоме и робко протя-
нула ему свою ручку.
Фома взял эту ручку и положил ее в руку дядя.
- Соединяю и благословляю вас, - произнес он самым торжественным го-
лосом, - и если благословение убитого горем страдальца может послужить
вам в пользу, то будьте счастливы. Вот как мстит Фома Опискин! Урра!
Всеобщее изумление было беспредельно. Развязка была так неожиданна,
что на всех нашел какой-то столбняк. Генеральша как была, так и осталась
с разинутым ртом и с бутылкой малаги в руках. Перепелицына побледнела и
затряслась от ярости. Приживалки всплеснули руками и окаменели на своих
местах. Дядя задрожал и хотел что-то проговорить, но не мог. Настя поб-
леднела, как мертвая, и робко проговорила, что "это нельзя"... - но уже
было поздно. Бахчеев первый - надо отдать ему справедливость - подхватил
ура Фомы Фомича, за ним я, за мною, во весь свой звонкий голосок, Са-
шенька, тут же бросившаяся обнимать отца; потом Илюша, потом Ежевикин;
после всех уж Мизинчиков.
- Ура! - крикнул другой раз Фома, - урра! И на колени, дети моего
сердца, на колени перед нежнейшею из матерей! Просите ее благословения,
и, если надо, я сам преклоню перед нею колени, вместе с вами...
Дядя и Настя, еще не взглянув друг на друга, испуганные и, кажется,
не понимавшие, что с ними делается, упали на колени перед генеральшей;
все столпились около них; но старуха стояла как будто ошеломленная, со-
вершенно не понимая, как ей поступить. Фома помог и этому обстоя-
тельству: он сам повергся перед своей покровительницей. Это разом унич-
тожило все ее недоумения. Заливаясь слезами, она проговорила наконец,
что согласна. Дядя вскочил и стиснул Фому в объятиях.
- Фома, Фома!.. - проговорил он, но голос его осекся, и он не мог
продолжать.
- Шампанского! - заревел Степан Алексеевич. - Урра!
- Нет-с, не шампанского-с, - подхватила Перепелицына, которая уже ус-
пела опомниться и сообразить все обстоятельства, а вместе с тем и пос-
ледствия, - а свечку богу зажечь-с, образу помолиться, да образом и бла-
гословить-с, как всеми набожными людьми исполняется-с...
Тотчас же все бросились исполнять благоразумный совет; поднялась
ужасная суетня. Надо было засветить свечу. Степан Алексеевич подставил
стул и полез приставлять свечу к образу, но тотчас же подломил стул и
тяжело соскочил на пол, удержавшись, впрочем, на ногах. Нисколько не
рассердившись, он тут же с почтением уступил место Перепелицыной. То-
ненькая Перепелицына мигом обделала дело: свеча зажглась. Монашенка и
приживалки начали креститься и класть земные поклоны. Сняли образ Спаси-
теля и поднесли генеральше. Дядя и Настя снова стали на колени, и цере-
мония совершилась при набожных наставлениях Перепелицыной, поминутно
приговаривавшей: "В ножки-то поклонитесь, к образу-то приложитесь, руч-
ку-то у мамаши поцелуйте-с!" После жениха и невесты к образу почел себя
обязанным приложиться и господин Бахчеев, причем тоже поцеловал у матуш-
ки-ген