за три-
девять земель, в захолустье, одиноко, угрюмо, неслышно и занимавшегося
черепословием и ростовщичеством. И вот огромное богатство вдруг, как бы
чудом, упало с неба и рассыпалось золотой россыпью у ног Татьяны Иванов-
ны: она оказалась единственной законной наследницей умершего родственни-
ка. Сто тысяч рублей серебром досталось ей разом. Эта насмешка судьбы
доконала ее совершенно. Как же, в самом деле, и без того уже ослабевшему
рассудку не поверить мечтам, когда они в самом деле начинали сбываться?
И вот бедняжка окончательно распростилась с оставшейся у ней последней
капелькой здравого смысла. Замирая от счастья, она безвозвратно унеслась
в свой очаровательный мир невозможных фантазий и соблазнительных призра-
ков. Прочь все соображения, все сомнения, все преграды действительности,
все неизбежные и ясные, как дважды-два, законы ее! Тридцать пять лет и
мечта об ослепляющей красоте, осенний грустный холод и вся роскошь бес-
конечного блаженства любви, даже не споря между собою, ужились в ее су-
ществе. Мечты уже осуществились раз в жизни: отчего же и всему не
сбыться? отчего же и ему не явиться? Татьяна Ивановна не рассуждала, а
верила. Но в ожидании его, идеала - женихи и кавалеры разных орденов и
простые кавалеры, военные и статские, армейские и кавалергарды, вельможи
и просто поэты, бывшие в Париже и бывшие только в Москве, с бородками и
без бородок, с эспаньолками и без эспаньолок, испанцы и неиспанцы (но
преимущественно испанцы), начали представляться ей день и ночь в коли-
честве, ужасающем и возбуждавшем в наблюдателях серьезные опасения; ос-
тавался только шаг до желтого дома. Блестящею, упоенною любовью верени-
цей толпились около нее все эти прекрасные призраки. Наяву, в настоящей
жизни, дело шло тем же самым фантастическим порядком: на кого она ни
взглянет - тот и влюбился; кто бы ни прошел мимо - тот и испанец; кто
умер - непременно от любви к ней. Все это как нарочно подтверждалось в
ее глазах еще и тем, что за ней в самом деле начали бегать такие, напри-
мер, люди, как Обноскин, Мизинчиков и десятки других, с теми же целями.
Ей вдруг стали все угождать, стали баловать ее, стали ей льстить. Бедная
Татьяна Ивановна и подозревать не хотела, что все это из-за денег. Она
совершенно была уверена, что по чьему-то мановению все люди вдруг испра-
вились и стали, все до одного, веселые, милые, ласковые, добрые. Он не
являлся еще налицо; но хотя и сомнения не было в том, что он явится, те-
перешняя жизнь и без того была так недурна, так заманчива, так полна
всяких развлечений и угощений, что можно было и подождать. Татьяна Ива-
новна кушала конфеты, срывала цветы удовольствия, читала романы. Романы
еще более распаляли ее воображение и бросались обыкновенно на второй
странице. Она не выносила далее чтенья, увлекаемая в мечты самыми первы-
ми строчками, самым ничтожным намеком на любовь, иногда просто описанием
местности, комнаты, туалета. Беспрерывно привозились новые наряды, кру-
жева, шляпки, наколки, ленты, образчики, выкройки, узоры, конфекты, цве-
ты, собачонки. Три девушки в девичьей проводили целые дни за шитьем, а
барышня с утра до ночи, и даже ночью, примеряла свои лифы, оборки и вер-
телась перед зеркалом. Она даже как-то помолодела и похорошела после
наследства. До сих пор не знаю, каким образом она приходилась сродни по-
койному генералу Крахоткину. Я всегда был уверен, что это родство - вы-
думка генер
девять земель, в захолустье, одиноко, угрюмо, неслышно и занимавшегося
черепословием и ростовщичеством. И вот огромное богатство вдруг, как бы
чудом, упало с неба и рассыпалось золотой россыпью у ног Татьяны Иванов-
ны: она оказалась единственной законной наследницей умершего родственни-
ка. Сто тысяч рублей серебром досталось ей разом. Эта насмешка судьбы
доконала ее совершенно. Как же, в самом деле, и без того уже ослабевшему
рассудку не поверить мечтам, когда они в самом деле начинали сбываться?
И вот бедняжка окончательно распростилась с оставшейся у ней последней
капелькой здравого смысла. Замирая от счастья, она безвозвратно унеслась
в свой очаровательный мир невозможных фантазий и соблазнительных призра-
ков. Прочь все соображения, все сомнения, все преграды действительности,
все неизбежные и ясные, как дважды-два, законы ее! Тридцать пять лет и
мечта об ослепляющей красоте, осенний грустный холод и вся роскошь бес-
конечного блаженства любви, даже не споря между собою, ужились в ее су-
ществе. Мечты уже осуществились раз в жизни: отчего же и всему не
сбыться? отчего же и ему не явиться? Татьяна Ивановна не рассуждала, а
верила. Но в ожидании его, идеала - женихи и кавалеры разных орденов и
простые кавалеры, военные и статские, армейские и кавалергарды, вельможи
и просто поэты, бывшие в Париже и бывшие только в Москве, с бородками и
без бородок, с эспаньолками и без эспаньолок, испанцы и неиспанцы (но
преимущественно испанцы), начали представляться ей день и ночь в коли-
честве, ужасающем и возбуждавшем в наблюдателях серьезные опасения; ос-
тавался только шаг до желтого дома. Блестящею, упоенною любовью верени-
цей толпились около нее все эти прекрасные призраки. Наяву, в настоящей
жизни, дело шло тем же самым фантастическим порядком: на кого она ни
взглянет - тот и влюбился; кто бы ни прошел мимо - тот и испанец; кто
умер - непременно от любви к ней. Все это как нарочно подтверждалось в
ее глазах еще и тем, что за ней в самом деле начали бегать такие, напри-
мер, люди, как Обноскин, Мизинчиков и десятки других, с теми же целями.
Ей вдруг стали все угождать, стали баловать ее, стали ей льстить. Бедная
Татьяна Ивановна и подозревать не хотела, что все это из-за денег. Она
совершенно была уверена, что по чьему-то мановению все люди вдруг испра-
вились и стали, все до одного, веселые, милые, ласковые, добрые. Он не
являлся еще налицо; но хотя и сомнения не было в том, что он явится, те-
перешняя жизнь и без того была так недурна, так заманчива, так полна
всяких развлечений и угощений, что можно было и подождать. Татьяна Ива-
новна кушала конфеты, срывала цветы удовольствия, читала романы. Романы
еще более распаляли ее воображение и бросались обыкновенно на второй
странице. Она не выносила далее чтенья, увлекаемая в мечты самыми первы-
ми строчками, самым ничтожным намеком на любовь, иногда просто описанием
местности, комнаты, туалета. Беспрерывно привозились новые наряды, кру-
жева, шляпки, наколки, ленты, образчики, выкройки, узоры, конфекты, цве-
ты, собачонки. Три девушки в девичьей проводили целые дни за шитьем, а
барышня с утра до ночи, и даже ночью, примеряла свои лифы, оборки и вер-
телась перед зеркалом. Она даже как-то помолодела и похорошела после
наследства. До сих пор не знаю, каким образом она приходилась сродни по-
койному генералу Крахоткину. Я всегда был уверен, что это родство - вы-
думка генер