мне раз, мельком, вспоминая уже долго спустя, что
я произнес тогда эту фразу ужасно странно, серьезно и как бы вдруг
задумавшись; но в то же время "так смешно, что не было возможности
выдержать"; действительно, Анна Андреевна опять рассмеялась.
- Смейтесь, смейтесь надо мною! - воскликнул я в упоении, потому что
весь этот разговор и направление его мне ужасно нравились, - от вас мне это
только удовольствие. Я люблю ваш смех, Анна Андреевна! У вас есть черта: вы
молчите и вдруг рассмеетесь, в один миг, так что за миг даже и не угадать по
лицу. Я знал в Москве одну даму, отдаленно, я смотрел из угла: она была
почти так же прекрасна собою, как вы, но она не умела так же смеяться, и
лицо ее, такое же привлекательное, как у вас, - теряло привлекательность; у
вас же ужасно привлекает... именно этою способностью... Я вам давно хотел
высказать.
Когда я выговорил про даму, что "она была прекрасна собою, как вы", то
я тут схитрил: я сделал вид, что у меня вырвалось нечаянно, так что как
будто я и не заметил; я очень знал, что такая "вырвавшаяся" похвала оценится
выше женщиной, чем какой угодно вылощенный комплимент. И как ни покраснела
Анна Андреевна, а я знал, что ей это приятно. Да и даму эту я выдумал:
никакой я не знал в Москве; я только чтоб похвалить Анну Андреевну и сделать
ей удовольствие.
- Вправду можно подумать, - прелестно усмехнулась она, - что вы в
последние дни находились под влиянием какой-нибудь прекрасной женщины.
Я как будто летел куда-то... Мне даже хотелось бы им что-нибудь
открыть... но удержался.
- А кстати, как недавно еще вы выражались о Катерине Николавне совсем
враждебно.
- Если я выражался как-нибудь дурно, - засверкал я глазами, - то виною
тому была монстрюозная (3) клевета на нее, что она - враг Андрею Петровичу;
клевета и на него в том, что будто он любил ее, делал ей предложение и
подобные нелепости. Эта идея так же чудовищна, как и другая клевета на нее
же, что она, будто бы еще при жизни мужа, обещала князю Сергею Петровичу
выйти за него, когда овдовеет, а потом не сдержала слова. Но я знаю из
первых рук, что все это не так, а была лишь шутка. Я из первых рук знаю. Раз
там, за границей, в одну шутливую минуту, она действительно сказала князю:
"может быть", в будущем; но что же это могло означать, кроме лишь легкого
слова? Я слишком знаю, что князь, с своей стороны, никакой цены не может
придавать такому обещанию, да и не намерен он вовсе, - прибавил я,
спохватившись. - У него, кажется, совсем другие идеи, - ввернул я хитро. -
Давеча у него Нащокин говорил, что будто бы Катерина Николавна замуж выходит
за барона Бьоринга: поверьте, что он перенес это известие как нельзя лучше,
будьте уверены.
- У него был Нащокин? - вдруг, веско и как бы удивившись, спросила Анна
Андреевна.
- О да; кажется, это из таких порядочных людей...
- И Нащокин говорил с ним об этой свадьбе с Бьорингом? - очень
заинтересовалась вдруг Анна Андреевна.
- Не о свадьбе, а так, о возможности, как слух; он говорил, что в свете
будто бы такой слух; что до меня, я уверен, что вздор.
Анна Андреевна подумала и наклонилась к своему шитью.
- Я князя Сергея Петровича люблю, - прибавил я вдруг с жаром. - У него
есть свои недостатки, бесспорно, я вам говорил уже, именно некоторая
одноидейность... но и недостатки его с
я произнес тогда эту фразу ужасно странно, серьезно и как бы вдруг
задумавшись; но в то же время "так смешно, что не было возможности
выдержать"; действительно, Анна Андреевна опять рассмеялась.
- Смейтесь, смейтесь надо мною! - воскликнул я в упоении, потому что
весь этот разговор и направление его мне ужасно нравились, - от вас мне это
только удовольствие. Я люблю ваш смех, Анна Андреевна! У вас есть черта: вы
молчите и вдруг рассмеетесь, в один миг, так что за миг даже и не угадать по
лицу. Я знал в Москве одну даму, отдаленно, я смотрел из угла: она была
почти так же прекрасна собою, как вы, но она не умела так же смеяться, и
лицо ее, такое же привлекательное, как у вас, - теряло привлекательность; у
вас же ужасно привлекает... именно этою способностью... Я вам давно хотел
высказать.
Когда я выговорил про даму, что "она была прекрасна собою, как вы", то
я тут схитрил: я сделал вид, что у меня вырвалось нечаянно, так что как
будто я и не заметил; я очень знал, что такая "вырвавшаяся" похвала оценится
выше женщиной, чем какой угодно вылощенный комплимент. И как ни покраснела
Анна Андреевна, а я знал, что ей это приятно. Да и даму эту я выдумал:
никакой я не знал в Москве; я только чтоб похвалить Анну Андреевну и сделать
ей удовольствие.
- Вправду можно подумать, - прелестно усмехнулась она, - что вы в
последние дни находились под влиянием какой-нибудь прекрасной женщины.
Я как будто летел куда-то... Мне даже хотелось бы им что-нибудь
открыть... но удержался.
- А кстати, как недавно еще вы выражались о Катерине Николавне совсем
враждебно.
- Если я выражался как-нибудь дурно, - засверкал я глазами, - то виною
тому была монстрюозная (3) клевета на нее, что она - враг Андрею Петровичу;
клевета и на него в том, что будто он любил ее, делал ей предложение и
подобные нелепости. Эта идея так же чудовищна, как и другая клевета на нее
же, что она, будто бы еще при жизни мужа, обещала князю Сергею Петровичу
выйти за него, когда овдовеет, а потом не сдержала слова. Но я знаю из
первых рук, что все это не так, а была лишь шутка. Я из первых рук знаю. Раз
там, за границей, в одну шутливую минуту, она действительно сказала князю:
"может быть", в будущем; но что же это могло означать, кроме лишь легкого
слова? Я слишком знаю, что князь, с своей стороны, никакой цены не может
придавать такому обещанию, да и не намерен он вовсе, - прибавил я,
спохватившись. - У него, кажется, совсем другие идеи, - ввернул я хитро. -
Давеча у него Нащокин говорил, что будто бы Катерина Николавна замуж выходит
за барона Бьоринга: поверьте, что он перенес это известие как нельзя лучше,
будьте уверены.
- У него был Нащокин? - вдруг, веско и как бы удивившись, спросила Анна
Андреевна.
- О да; кажется, это из таких порядочных людей...
- И Нащокин говорил с ним об этой свадьбе с Бьорингом? - очень
заинтересовалась вдруг Анна Андреевна.
- Не о свадьбе, а так, о возможности, как слух; он говорил, что в свете
будто бы такой слух; что до меня, я уверен, что вздор.
Анна Андреевна подумала и наклонилась к своему шитью.
- Я князя Сергея Петровича люблю, - прибавил я вдруг с жаром. - У него
есть свои недостатки, бесспорно, я вам говорил уже, именно некоторая
одноидейность... но и недостатки его с