даже, ручаюсь! "У меня-то украдут? Да я сам боюсь, у кого
б не украсть", - слышал я раз это веселое слово на улице от одного
проходимца. Конечно, я к себе из него применяю лишь одну осторожность и
хитрость, а воровать не намерен. Мало того, еще в Москве, может быть с
самого первого дня "идеи", порешил, что ни закладчиком, ни процентщиком тоже
не буду: на это есть жиды да те из русских, у кого ни ума, ни характера.
Заклад и процент - дело ординарности.
Что касается до одежи, то я положил иметь два костюма: расхожий и
порядочный. Раз заведя, я был уверен, что проношу долго; я два с половиной
года нарочно учился носить платье и открыл даже секрет: чтобы платье было
всегда ново и не изнашивалось, надо чистить его щеткой сколь возможно чаще,
раз по пяти и шести в день. Щетки сукно не боится, говорю достоверно, а
боится пыли и сору. Пыль - это те же камни, если смотреть в микроскоп, а
щетка, как ни тверда, все та же почти шерсть. Равномерно выучился я и сапоги
носить: тайна в том, что надо с оглядкой ставить ногу всей подошвой разом,
как можно реже сбиваясь набок. Выучиться этому можно в две недели, далее уже
пойдет бессознательно. Этим способом сапоги носятся, в среднем выводе, на
треть времени дольше. Опыт двух лет.
Затем начиналась уже самая деятельность.
Я шел из такого соображения: у меня сто рублей. В Петербурге же столько
аукционов, распродаж, мелких лавочек на Толкучем и нуждающихся людей, что
невозможно, купив вещь за столько-то, не продать ее несколько дороже. За
альбом я взял семь рублей девяносто пять копеек барыша на два рубля пять
копеек затраченного капитала. Этот огромный барыш взят был без риску: я по
глазам видел, что покупщик не отступится. Разумеется, я слишком понимаю, что
это только случай; но ведь таких-то случаев я и ищу, для того-то и порешил
жить на улице. Ну пусть эти случаи даже слишком редки; все равно, главным
правилом будет у меня - не рисковать ничем, и второе - непременно в день
хоть сколько-нибудь нажить сверх минимума, истраченного на мое содержание,
для того чтобы ни единого дня не прерывалось накопление.
Мне скажут: все это мечты, вы не знаете улицы, и вас с первого шага
надуют. Но я имею волю и характер, а уличная наука есть наука, как и всякая,
она дается упорству, вниманию и способностям.
В гимназии я до самого седьмого класса был из первых, я был очень хорош
в математике. Ну можно ли до такой кумирной степени превозносить опыт и
уличную науку, чтобы непременно предсказывать неудачу! Это всегда только те
говорят, которые никогда никакого опыта ни в чем не делали, никакой жизни не
начинали и прозябали на готовом. "Один расшиб нос, так непременно и другой
расшибет его". Нет, не расшибу. У меня характер, и при внимании я всему
выучусь. Ну есть ли возможность представить себе, что при беспрерывном
упорстве, при беспрерывной зоркости взгляда и беспрерывном обдумывании и
расчете, при беспредельной деятельности и беготне, вы не дойдете наконец до
знания, как ежедневно нажить лишний двугривенный? Главное, я порешил никогда
не бить на максимум барыша, а всегда быть спокойным. Там, дальше, уже нажив
тысячу и другую, я бы, конечно, и невольно вышел из факторства и уличного
перекупства. Мне, конечно, слишком мало еще известны биржа, акции,
банкирское дело и все прочее. Но, взамен того, мне известно как пять моих
пальцев, что в
б не украсть", - слышал я раз это веселое слово на улице от одного
проходимца. Конечно, я к себе из него применяю лишь одну осторожность и
хитрость, а воровать не намерен. Мало того, еще в Москве, может быть с
самого первого дня "идеи", порешил, что ни закладчиком, ни процентщиком тоже
не буду: на это есть жиды да те из русских, у кого ни ума, ни характера.
Заклад и процент - дело ординарности.
Что касается до одежи, то я положил иметь два костюма: расхожий и
порядочный. Раз заведя, я был уверен, что проношу долго; я два с половиной
года нарочно учился носить платье и открыл даже секрет: чтобы платье было
всегда ново и не изнашивалось, надо чистить его щеткой сколь возможно чаще,
раз по пяти и шести в день. Щетки сукно не боится, говорю достоверно, а
боится пыли и сору. Пыль - это те же камни, если смотреть в микроскоп, а
щетка, как ни тверда, все та же почти шерсть. Равномерно выучился я и сапоги
носить: тайна в том, что надо с оглядкой ставить ногу всей подошвой разом,
как можно реже сбиваясь набок. Выучиться этому можно в две недели, далее уже
пойдет бессознательно. Этим способом сапоги носятся, в среднем выводе, на
треть времени дольше. Опыт двух лет.
Затем начиналась уже самая деятельность.
Я шел из такого соображения: у меня сто рублей. В Петербурге же столько
аукционов, распродаж, мелких лавочек на Толкучем и нуждающихся людей, что
невозможно, купив вещь за столько-то, не продать ее несколько дороже. За
альбом я взял семь рублей девяносто пять копеек барыша на два рубля пять
копеек затраченного капитала. Этот огромный барыш взят был без риску: я по
глазам видел, что покупщик не отступится. Разумеется, я слишком понимаю, что
это только случай; но ведь таких-то случаев я и ищу, для того-то и порешил
жить на улице. Ну пусть эти случаи даже слишком редки; все равно, главным
правилом будет у меня - не рисковать ничем, и второе - непременно в день
хоть сколько-нибудь нажить сверх минимума, истраченного на мое содержание,
для того чтобы ни единого дня не прерывалось накопление.
Мне скажут: все это мечты, вы не знаете улицы, и вас с первого шага
надуют. Но я имею волю и характер, а уличная наука есть наука, как и всякая,
она дается упорству, вниманию и способностям.
В гимназии я до самого седьмого класса был из первых, я был очень хорош
в математике. Ну можно ли до такой кумирной степени превозносить опыт и
уличную науку, чтобы непременно предсказывать неудачу! Это всегда только те
говорят, которые никогда никакого опыта ни в чем не делали, никакой жизни не
начинали и прозябали на готовом. "Один расшиб нос, так непременно и другой
расшибет его". Нет, не расшибу. У меня характер, и при внимании я всему
выучусь. Ну есть ли возможность представить себе, что при беспрерывном
упорстве, при беспрерывной зоркости взгляда и беспрерывном обдумывании и
расчете, при беспредельной деятельности и беготне, вы не дойдете наконец до
знания, как ежедневно нажить лишний двугривенный? Главное, я порешил никогда
не бить на максимум барыша, а всегда быть спокойным. Там, дальше, уже нажив
тысячу и другую, я бы, конечно, и невольно вышел из факторства и уличного
перекупства. Мне, конечно, слишком мало еще известны биржа, акции,
банкирское дело и все прочее. Но, взамен того, мне известно как пять моих
пальцев, что в