ись в каких-нибудь ее
внутренних достоинствах - например, в воле. Мы и об этом осведомлялись:
"Большая воля у Клары Павловны?"
Пекторалис делал гримасу и отвечал:
"Чертовская!"
К обществу наших английских дам, между которыми были существа очень
умные и прекрасно воспитанные, Клара Павловна совершенно не подходила, - и
это чувствовала и она сама, и Пекторалис, который об этом, впрочем, нимало
не сожалел и вообще не заботился о том, как кому кажется его жена. Как
истый немец, он содержал ее не про господ, а про свой расход, и нимало не
стеснялся ее несоответствием среде, в которую она попала. В ней было то,
что ему было нужно и что он ценил всего дороже: железная воля, которая в
соединении с собственною железною волею Пекторалиса должна была произвесть
чудо в потомстве, - и этого было довольно!
Но вот что могло несколько удивлять - это что никто не видал никаких
проявлений этой воли. Клара Пекторалис жила себе как самая обыкновенная
немка: варила мужу суп, жарила клопе (*10) и вязала ему чулки и ногавки, а
в отсутствие мужа, который в то время имел много работы на стороне, сидела
с состоявшим при нем машинистом Офенбергом, глупейшим деревянным немцем из
Сарепты.
Об Офенберге мне достаточно вам сказать десять слов: это был молодой
юноша, которого, мне кажется, должны бы имитировать все актеры,
исполняющие роль работника, соблазняемого хозяйкою в известной пиеске
"Мельничиха в Марли" (*11). У нас все считали его дурачком, хотя он,
впрочем, имел в себе нечто расчетливое и мягкоковарное, свойственное тем
особенным простячкам с виду, каких можно встречать при иезуитских домах в
rue de Sevres (*12) и других местах.
Офенберг был взят в помощь Пекторалису не столько как механик, сколько
как толмач для передачи его распоряжений рабочим; но и в этом роде он был
не совсем удовлетворителен и многое часто путал. Однако тем не менее
Пекторалис терпел его и находил полезным даже после того, когда уже и сам
научился по-русски. Даже более: Пекторалис почему-то полюбил этого глупого
Офенберга и делил с ним свои досуги: он жил с ним в одной квартире, спал
до женитьбы в одной спальне, играл с ним в шахматы, ходил с ним на охоту и
зорко наблюдал за его нравственностию, на что будто бы имел особенное
поручение от его родителей и от старший сарептскпх гернгутеров (*13).
Вообще Офенберг и Пекторалис у нас жили друзьями и очень редко
расставались. Теперь это изменилось, потому что Пекторалис часто уезжал,
но это нимало не угрожало нравственности Офенберга, за которою в
отсутствие мужа имела неослабное наблюдение фрау Клара. Таким образом, оба
они были друг другу полезны. Офенберг развлекал фрау Клару, а она его
оберегала от всяких покушений и соблазнов юности. И здесь дело было
обдумано умно; но черт ему позавидовал и сделал из него замечательную
глупость, которая благодаря прямоте и оригинальности нашего славного Гуго
получила самую нескромную огласку и повернула весь дом вверх дном.
По женскому суждению, во всем этом, о чем я сейчас начну рассказывать,
был непростительно виноват сам Гуго; но когда же у дам бывают другие
виноватые, кроме мужей? Слушайте, пожалуйста, беспристрастно и рассудите
дело сами, без дамского подсказа.
11
- Со времени женитьбы Пекторалиса утек год, затем прошел другой - и,
наконец, третий. Так точно мог бы уйти и шестой, и вос
внутренних достоинствах - например, в воле. Мы и об этом осведомлялись:
"Большая воля у Клары Павловны?"
Пекторалис делал гримасу и отвечал:
"Чертовская!"
К обществу наших английских дам, между которыми были существа очень
умные и прекрасно воспитанные, Клара Павловна совершенно не подходила, - и
это чувствовала и она сама, и Пекторалис, который об этом, впрочем, нимало
не сожалел и вообще не заботился о том, как кому кажется его жена. Как
истый немец, он содержал ее не про господ, а про свой расход, и нимало не
стеснялся ее несоответствием среде, в которую она попала. В ней было то,
что ему было нужно и что он ценил всего дороже: железная воля, которая в
соединении с собственною железною волею Пекторалиса должна была произвесть
чудо в потомстве, - и этого было довольно!
Но вот что могло несколько удивлять - это что никто не видал никаких
проявлений этой воли. Клара Пекторалис жила себе как самая обыкновенная
немка: варила мужу суп, жарила клопе (*10) и вязала ему чулки и ногавки, а
в отсутствие мужа, который в то время имел много работы на стороне, сидела
с состоявшим при нем машинистом Офенбергом, глупейшим деревянным немцем из
Сарепты.
Об Офенберге мне достаточно вам сказать десять слов: это был молодой
юноша, которого, мне кажется, должны бы имитировать все актеры,
исполняющие роль работника, соблазняемого хозяйкою в известной пиеске
"Мельничиха в Марли" (*11). У нас все считали его дурачком, хотя он,
впрочем, имел в себе нечто расчетливое и мягкоковарное, свойственное тем
особенным простячкам с виду, каких можно встречать при иезуитских домах в
rue de Sevres (*12) и других местах.
Офенберг был взят в помощь Пекторалису не столько как механик, сколько
как толмач для передачи его распоряжений рабочим; но и в этом роде он был
не совсем удовлетворителен и многое часто путал. Однако тем не менее
Пекторалис терпел его и находил полезным даже после того, когда уже и сам
научился по-русски. Даже более: Пекторалис почему-то полюбил этого глупого
Офенберга и делил с ним свои досуги: он жил с ним в одной квартире, спал
до женитьбы в одной спальне, играл с ним в шахматы, ходил с ним на охоту и
зорко наблюдал за его нравственностию, на что будто бы имел особенное
поручение от его родителей и от старший сарептскпх гернгутеров (*13).
Вообще Офенберг и Пекторалис у нас жили друзьями и очень редко
расставались. Теперь это изменилось, потому что Пекторалис часто уезжал,
но это нимало не угрожало нравственности Офенберга, за которою в
отсутствие мужа имела неослабное наблюдение фрау Клара. Таким образом, оба
они были друг другу полезны. Офенберг развлекал фрау Клару, а она его
оберегала от всяких покушений и соблазнов юности. И здесь дело было
обдумано умно; но черт ему позавидовал и сделал из него замечательную
глупость, которая благодаря прямоте и оригинальности нашего славного Гуго
получила самую нескромную огласку и повернула весь дом вверх дном.
По женскому суждению, во всем этом, о чем я сейчас начну рассказывать,
был непростительно виноват сам Гуго; но когда же у дам бывают другие
виноватые, кроме мужей? Слушайте, пожалуйста, беспристрастно и рассудите
дело сами, без дамского подсказа.
11
- Со времени женитьбы Пекторалиса утек год, затем прошел другой - и,
наконец, третий. Так точно мог бы уйти и шестой, и вос