вой?
- Нет, не мастеровой, а мне говорили, что вы романы пишете.
- Это правда.
- Так я - переписывать.
- Но теперь я ничего не пишу.
- Вот как! Значит - сыты.
Он встал и, немного насупясь, добавил:
- А деньги есть у вас?
Хозяин невольно посторонился и спросил:
- Что это значит? -
- Значит, что я три дня не жрал.
- Сколько же вам нужно?
- Мне нужно много, но я у вас хочу взять два франка.
- Извольте.
Турист опустил руку в портмоне и подал своему гостю пятифранковую
монету.
- Здесь больше, - сказал тот.
- Это все равно.
- Да, разумеется, - вы сдачи получите.
С этим он завернулся и вышел тем же ровным шагом, с тою же неизменною
важностью. Во время разговора можно было видеть, что у него некрепко
держатся ретузы и под блузою нет рубашки.
^TГЛАВА ТРЕТЬЯ^U
Nemo рассказал историю землякам: те сразу узнали.
- Это, - говорят, - Шерамур.
- Кто он?
- Неизвестно.
- Во всяком случае он русский.
- О да! русский: у него какая-то таинственная история.
- Политическая?
- Кто его разберет! но, кажется, политическая.
- По какому делу он сюда сбежал?
- Право, не знаю, да и знает ли он сам об этом - сомневаюсь.
- Он не сумасшедший?
- Разве с точки зрения доктора Крупова.
- И не плут?
- Нет, он по-своему даже очень честен: да вот вы сами в этом убедитесь.
- Каким образом?
- Он занял у вас денег?
- А вы почему так думаете?
- Если он приходил, значит или долг принес, или умирает с голоду и в
долг просит.
- Я ему очень мало дал.
- Все равно: он принесет.
- Я этого вовсе не требую.
- Мало ли что! А вы если хотите у него запекать, то сведите его
пожрать.
- Он не обидится?
- Нимало; он человек натуральный; только не ведите в хорошее место:
этого он терпеть не может, а куда-нибудь погрязнее.
^TГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ^U
На другое утро спит Nemo и слышит:
- Проснитесь!
Тот открыл глаза и увидал перед собою Шерамура. Он был по-вчерашнему в
блузе без рубашки и в бандитской шляпе. Только яркий, голодный блеск черных
глаз его немножко смягчился, и в них даже как будто мелькало что-то
похожее на некоторый признак улыбки. Он протянул к хозяину руку и
проговорил:
- Получайте.
- Что это?
- Три франка сдачи.
- Присядьте, - я сейчас встану, и мы пойдем вместе завтракать.
Шерамур сел и, положив деньги на стол, проговорил:
- Могу.
^TГЛАВА ПЯТАЯ^U
Они пили и ели именно так, как хотел того Шерамур, даже не у Дюваля, а
пошли по самому темному из закоулков Латинского квартала и приютились в
грязненьком кабачке дородной, богатырского сложения нормандки, которую звали
Tante Grillade. Это была единственная женщина в Париже, которую Шерамур знал
по имени и при встречах с которою он кивал ей своею горделивою головою. Она
этого стоила, потому что имела историческую репутацию высокой пробы. Если
она не лгала, то она в самом цвете своей юности была предметом внимания Луи
Бонапарта и очень могла бы ему кое-что напомнить, но с тех пор, как он
сделался Наполеоном Третьим, Grillade его презирала и жила, содержа
грязненькую съестную лавку.
Было ли это все правда, или только отчасти, - это оставалось на совести
Танты, но Шерамур ей верил: ему нравилось,
- Нет, не мастеровой, а мне говорили, что вы романы пишете.
- Это правда.
- Так я - переписывать.
- Но теперь я ничего не пишу.
- Вот как! Значит - сыты.
Он встал и, немного насупясь, добавил:
- А деньги есть у вас?
Хозяин невольно посторонился и спросил:
- Что это значит? -
- Значит, что я три дня не жрал.
- Сколько же вам нужно?
- Мне нужно много, но я у вас хочу взять два франка.
- Извольте.
Турист опустил руку в портмоне и подал своему гостю пятифранковую
монету.
- Здесь больше, - сказал тот.
- Это все равно.
- Да, разумеется, - вы сдачи получите.
С этим он завернулся и вышел тем же ровным шагом, с тою же неизменною
важностью. Во время разговора можно было видеть, что у него некрепко
держатся ретузы и под блузою нет рубашки.
^TГЛАВА ТРЕТЬЯ^U
Nemo рассказал историю землякам: те сразу узнали.
- Это, - говорят, - Шерамур.
- Кто он?
- Неизвестно.
- Во всяком случае он русский.
- О да! русский: у него какая-то таинственная история.
- Политическая?
- Кто его разберет! но, кажется, политическая.
- По какому делу он сюда сбежал?
- Право, не знаю, да и знает ли он сам об этом - сомневаюсь.
- Он не сумасшедший?
- Разве с точки зрения доктора Крупова.
- И не плут?
- Нет, он по-своему даже очень честен: да вот вы сами в этом убедитесь.
- Каким образом?
- Он занял у вас денег?
- А вы почему так думаете?
- Если он приходил, значит или долг принес, или умирает с голоду и в
долг просит.
- Я ему очень мало дал.
- Все равно: он принесет.
- Я этого вовсе не требую.
- Мало ли что! А вы если хотите у него запекать, то сведите его
пожрать.
- Он не обидится?
- Нимало; он человек натуральный; только не ведите в хорошее место:
этого он терпеть не может, а куда-нибудь погрязнее.
^TГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ^U
На другое утро спит Nemo и слышит:
- Проснитесь!
Тот открыл глаза и увидал перед собою Шерамура. Он был по-вчерашнему в
блузе без рубашки и в бандитской шляпе. Только яркий, голодный блеск черных
глаз его немножко смягчился, и в них даже как будто мелькало что-то
похожее на некоторый признак улыбки. Он протянул к хозяину руку и
проговорил:
- Получайте.
- Что это?
- Три франка сдачи.
- Присядьте, - я сейчас встану, и мы пойдем вместе завтракать.
Шерамур сел и, положив деньги на стол, проговорил:
- Могу.
^TГЛАВА ПЯТАЯ^U
Они пили и ели именно так, как хотел того Шерамур, даже не у Дюваля, а
пошли по самому темному из закоулков Латинского квартала и приютились в
грязненьком кабачке дородной, богатырского сложения нормандки, которую звали
Tante Grillade. Это была единственная женщина в Париже, которую Шерамур знал
по имени и при встречах с которою он кивал ей своею горделивою головою. Она
этого стоила, потому что имела историческую репутацию высокой пробы. Если
она не лгала, то она в самом цвете своей юности была предметом внимания Луи
Бонапарта и очень могла бы ему кое-что напомнить, но с тех пор, как он
сделался Наполеоном Третьим, Grillade его презирала и жила, содержа
грязненькую съестную лавку.
Было ли это все правда, или только отчасти, - это оставалось на совести
Танты, но Шерамур ей верил: ему нравилось,