а, и ужинали, мол, дома. "А разве он ужинает?" -
спрашивает барышня-то. Двух цыплят, мол, только скушали...
- Дур-р-р-ак! - крепко произнес Обломов.
- Что за дурак! разве это неправда? - сказал Захар. - Вон я и кости,
пожалуй, покажу...
- Право, дурак! - повторил Обломов. - Ну, что ж она?
- Усмехнулись. "Что ж так мало?" - промолвили после.
- Вот дурак-то! - твердил Обломов. - Ты бы еще рассказал, что ты
рубашку на меня надеваешь навыворот.
- Не спрашивали, так и не сказал, - отвечал Захар.
- Что еще спрашивала?
- Спрашивали, что делали эти дни.
- Ну, что ж ты?
- Ничего, мол, не делают, лежат все.
- Ах!.. - с сильной досадой произнес Обломов, подняв кулаки к вискам.
- Поди вон! - прибавил он грозно. - Если ты когда-нибудь осмелишься
рассказывать про меня такие глупости, посмотри, что я с тобой сделаю! Какой
яд - этот человек!
- Что ж мне, лгать, что ли, на старости лет? - оправдывался Захар.
- Поди вон! - повторил Илья Ильич.
Захару брань ничего, только бы "жалких слов" не говорил барин.
- Я сказал, что вы хотите переехать на Выборгскую сторону, - заключил
Захар.
- Ступай! - повелительно крикнул Обломов.
Захар ушел и вздохнул на всю прихожую, а Обломов стал пить чай.
захватить еще снежку, как все лицо залепила ему целая глыба снегу: он упал;
Он отпил чай и из огромного запаса булок и кренделей съел только одну
булку, опасаясь опять нескромности Захара. Потом закурил сигару и сел к
столу, развернул какую-то книгу, прочел лист, хотел перевернуть - книга
оказалась неразрезанною.
Обломов разорвал листы пальцем: от этого по краям листа образовались
фестоны, а книга чужая, Штольца, у которого заведен такой строгий скучный
порядок, особенно насчет книг, что не приведи бог! Бумаги, карандаши, все
мелочи - как положит, так чтоб и лежали.
Надо бы взять костяной ножик, да его нет; можно, конечно, спросить и
столовый, но Обломов предпочел положить книгу на свое место и направиться к
дивану; только что он оперся рукой в шитую подушку, чтоб половчей
приладиться лечь, как Захар вошел в комнату.
- А ведь барышня-то просила вас прийти в этот... как его... ох!.. -
доложил он.
- Что ж ты не сказал давеча, два часа назад? - торопливо спросил
Обломов.
- Вон велели идти, не дали досказать... - возразил Захар.
- Ты губишь меня, Захар! - произнес Обломов патетически.
"Ну, никак опять за свое! - думал Захар, подставляя барину левую
бакенбарду и глядя в стену. - По-намеднишнему... ввернет словцо!"
- Куда прийти? - спросил Обломов.
- А вон в этот, как его? Да в сад, что ли...
- В парк? - спросил Обломов.
- В парк, точно так, "погулять, дескать, если угодно; я там буду"...
- Одеваться!
Обломов избегал весь парк, заглядывал в куртины, в беседки - нет
Ольги. Он пошел по той аллее, где было объяснение, и застал ее там, на
скамье, недалеко от того места, где она сорвала и бросила ветку.
- Я думала, что вы уж не придете, - сказала она ему ласково.
- Я давно ищу вас по всему парку, - отвечал он.
- Я знала, что вы будете искать, и нарочно села здесь, в этой аллее:
думала, что вы непременно пройдете по ней.
Он хотел было спросить: "Почему вы это думали?", но взглянул на нее и
не спросил.
У ней лицо было другое, не прежнее, когда они гуляли тут, а то, с
которым он ост
спрашивает барышня-то. Двух цыплят, мол, только скушали...
- Дур-р-р-ак! - крепко произнес Обломов.
- Что за дурак! разве это неправда? - сказал Захар. - Вон я и кости,
пожалуй, покажу...
- Право, дурак! - повторил Обломов. - Ну, что ж она?
- Усмехнулись. "Что ж так мало?" - промолвили после.
- Вот дурак-то! - твердил Обломов. - Ты бы еще рассказал, что ты
рубашку на меня надеваешь навыворот.
- Не спрашивали, так и не сказал, - отвечал Захар.
- Что еще спрашивала?
- Спрашивали, что делали эти дни.
- Ну, что ж ты?
- Ничего, мол, не делают, лежат все.
- Ах!.. - с сильной досадой произнес Обломов, подняв кулаки к вискам.
- Поди вон! - прибавил он грозно. - Если ты когда-нибудь осмелишься
рассказывать про меня такие глупости, посмотри, что я с тобой сделаю! Какой
яд - этот человек!
- Что ж мне, лгать, что ли, на старости лет? - оправдывался Захар.
- Поди вон! - повторил Илья Ильич.
Захару брань ничего, только бы "жалких слов" не говорил барин.
- Я сказал, что вы хотите переехать на Выборгскую сторону, - заключил
Захар.
- Ступай! - повелительно крикнул Обломов.
Захар ушел и вздохнул на всю прихожую, а Обломов стал пить чай.
захватить еще снежку, как все лицо залепила ему целая глыба снегу: он упал;
Он отпил чай и из огромного запаса булок и кренделей съел только одну
булку, опасаясь опять нескромности Захара. Потом закурил сигару и сел к
столу, развернул какую-то книгу, прочел лист, хотел перевернуть - книга
оказалась неразрезанною.
Обломов разорвал листы пальцем: от этого по краям листа образовались
фестоны, а книга чужая, Штольца, у которого заведен такой строгий скучный
порядок, особенно насчет книг, что не приведи бог! Бумаги, карандаши, все
мелочи - как положит, так чтоб и лежали.
Надо бы взять костяной ножик, да его нет; можно, конечно, спросить и
столовый, но Обломов предпочел положить книгу на свое место и направиться к
дивану; только что он оперся рукой в шитую подушку, чтоб половчей
приладиться лечь, как Захар вошел в комнату.
- А ведь барышня-то просила вас прийти в этот... как его... ох!.. -
доложил он.
- Что ж ты не сказал давеча, два часа назад? - торопливо спросил
Обломов.
- Вон велели идти, не дали досказать... - возразил Захар.
- Ты губишь меня, Захар! - произнес Обломов патетически.
"Ну, никак опять за свое! - думал Захар, подставляя барину левую
бакенбарду и глядя в стену. - По-намеднишнему... ввернет словцо!"
- Куда прийти? - спросил Обломов.
- А вон в этот, как его? Да в сад, что ли...
- В парк? - спросил Обломов.
- В парк, точно так, "погулять, дескать, если угодно; я там буду"...
- Одеваться!
Обломов избегал весь парк, заглядывал в куртины, в беседки - нет
Ольги. Он пошел по той аллее, где было объяснение, и застал ее там, на
скамье, недалеко от того места, где она сорвала и бросила ветку.
- Я думала, что вы уж не придете, - сказала она ему ласково.
- Я давно ищу вас по всему парку, - отвечал он.
- Я знала, что вы будете искать, и нарочно села здесь, в этой аллее:
думала, что вы непременно пройдете по ней.
Он хотел было спросить: "Почему вы это думали?", но взглянул на нее и
не спросил.
У ней лицо было другое, не прежнее, когда они гуляли тут, а то, с
которым он ост