тике,
арифметике, а дальше и не пошел-с. Кое-как приспособился к делу, да и
перебиваюсь помаленьку. Ваше дело другое-с: вы проходили настоящие науки...
- Да, - со вздохом подтвердил Обломов, - правда, я проходил и высшую
алгебру, и политическую экономию, и права', а все к делу не приспособился.
Вот видите, с высшей алгеброй не знаю, много ли у меня дохода. Приехал в
деревню, послушал, посмотрел - как делалось у нас в доме и в имении и
кругом нас - совсем не те права'. Уехал сюда, думал как-нибудь с
политической экономией выйду в люди... А мне сказали, что науки пригодятся
мне со временем, разве под старость, а прежде надо выйти в чины, и для
этого нужна одна наука - писать бумаги. Вот я и не приспособился к делу, а
сделался просто барином, а вы приспособились: ну, так решите же, как
изворотиться.
- Можно-с, ничего, - сказал наконец Иван Матвеевич.
Обломов остановился против него и ждал, что он скажет.
- Можно поручить это все знающему человеку и доверенность перевести на
него, - прибавил Иван Матвеевич.
- А где взять такого человека? - спросил Обломов.
- У меня есть сослуживец, Исай Фомич Затертый: он заикается немного, а
деловой и знающий человек. Три года управлял большим имением, да помещик
отпустил его по этой самой причине, что заикается. Вот он и вступил к нам.
- Да можно ли положиться на него?
- Честнейшая душа, не извольте беспокоиться! Он свое проживет, лишь бы
доверителю угодить. Двенадцатый год у нас состоит на службе.
- Как же он поедет, если служит?
- Ничего-с, отпуск на четыре месяца возьмет. Вы извольте решиться, а я
привезу его сюда. Ведь он не даром поедет...
- Конечно, нет, - подтвердил Обломов.
- Вы ему извольте положить прогоны, на прожиток, сколько понадобится в
сутки, а там, по окончании дела, вознаграждение, по условию. Поедет-с,
ничего!
- Я вам очень благодарен: вы меня от больших хлопот избавите, - сказал
Обломов, подавая ему руку. - Как его?..
- Исай Фомич Затертый, - повторил Иван Матвеевич, отирая наскоро руку
обшлагом другого рукава, и, взяв на минуту руку Обломова, тотчас спрятал
свою в рукав. - Я завтра поговорю с ним-с и приведу.
- Да приходите обедать, мы и потолкуем. - Очень, очень благодарен вам!
- говорил Обломов, провожая Ивана Матвеевича до дверей.
X
Вечером в тот же день, в двухэтажном доме, выходившем одной стороной в
улицу, где жил Обломов, а другой на набережную, в одной из комнат верхнего
этажа сидели Иван Матвеевич и Тарантьев.
Это было так называемое "заведение", у дверей которого всегда стояло
двое - трое пустых дрожек, а извозчики сидели в нижнем этаже, с блюдечками
в руках. Верхний этаж назначался для "господ" Выборгской стороны.
Перед Иваном Матвеевичем и Тарантьевым стоял чай и бутылка рому.
- Чистейший ямайский, - сказал Иван Матвеевич, наливая дрожащей рукой
себе в стакан рому, - не побрезгуй, кум, угощением.
- Признайся, есть за что и угостить, - отозвался Тарантьев: - дом
сгнил бы, а этакого жильца не дождался...
- Правда, правда, - перебил Иван Матвеевич. - А если наше дело
состоится и Затертый поедет в деревню - магарыч будет!
- Да ты скуп, кум: с тобой надо торговаться, - говорил Тарантьев. -
Пятьдесят рублей за этакого жильца!
- Боюсь, грозится съехать, - заметил Иван Матвеевич.
- Ах ты: а еще дока! Куда он съедет? Его не
арифметике, а дальше и не пошел-с. Кое-как приспособился к делу, да и
перебиваюсь помаленьку. Ваше дело другое-с: вы проходили настоящие науки...
- Да, - со вздохом подтвердил Обломов, - правда, я проходил и высшую
алгебру, и политическую экономию, и права', а все к делу не приспособился.
Вот видите, с высшей алгеброй не знаю, много ли у меня дохода. Приехал в
деревню, послушал, посмотрел - как делалось у нас в доме и в имении и
кругом нас - совсем не те права'. Уехал сюда, думал как-нибудь с
политической экономией выйду в люди... А мне сказали, что науки пригодятся
мне со временем, разве под старость, а прежде надо выйти в чины, и для
этого нужна одна наука - писать бумаги. Вот я и не приспособился к делу, а
сделался просто барином, а вы приспособились: ну, так решите же, как
изворотиться.
- Можно-с, ничего, - сказал наконец Иван Матвеевич.
Обломов остановился против него и ждал, что он скажет.
- Можно поручить это все знающему человеку и доверенность перевести на
него, - прибавил Иван Матвеевич.
- А где взять такого человека? - спросил Обломов.
- У меня есть сослуживец, Исай Фомич Затертый: он заикается немного, а
деловой и знающий человек. Три года управлял большим имением, да помещик
отпустил его по этой самой причине, что заикается. Вот он и вступил к нам.
- Да можно ли положиться на него?
- Честнейшая душа, не извольте беспокоиться! Он свое проживет, лишь бы
доверителю угодить. Двенадцатый год у нас состоит на службе.
- Как же он поедет, если служит?
- Ничего-с, отпуск на четыре месяца возьмет. Вы извольте решиться, а я
привезу его сюда. Ведь он не даром поедет...
- Конечно, нет, - подтвердил Обломов.
- Вы ему извольте положить прогоны, на прожиток, сколько понадобится в
сутки, а там, по окончании дела, вознаграждение, по условию. Поедет-с,
ничего!
- Я вам очень благодарен: вы меня от больших хлопот избавите, - сказал
Обломов, подавая ему руку. - Как его?..
- Исай Фомич Затертый, - повторил Иван Матвеевич, отирая наскоро руку
обшлагом другого рукава, и, взяв на минуту руку Обломова, тотчас спрятал
свою в рукав. - Я завтра поговорю с ним-с и приведу.
- Да приходите обедать, мы и потолкуем. - Очень, очень благодарен вам!
- говорил Обломов, провожая Ивана Матвеевича до дверей.
X
Вечером в тот же день, в двухэтажном доме, выходившем одной стороной в
улицу, где жил Обломов, а другой на набережную, в одной из комнат верхнего
этажа сидели Иван Матвеевич и Тарантьев.
Это было так называемое "заведение", у дверей которого всегда стояло
двое - трое пустых дрожек, а извозчики сидели в нижнем этаже, с блюдечками
в руках. Верхний этаж назначался для "господ" Выборгской стороны.
Перед Иваном Матвеевичем и Тарантьевым стоял чай и бутылка рому.
- Чистейший ямайский, - сказал Иван Матвеевич, наливая дрожащей рукой
себе в стакан рому, - не побрезгуй, кум, угощением.
- Признайся, есть за что и угостить, - отозвался Тарантьев: - дом
сгнил бы, а этакого жильца не дождался...
- Правда, правда, - перебил Иван Матвеевич. - А если наше дело
состоится и Затертый поедет в деревню - магарыч будет!
- Да ты скуп, кум: с тобой надо торговаться, - говорил Тарантьев. -
Пятьдесят рублей за этакого жильца!
- Боюсь, грозится съехать, - заметил Иван Матвеевич.
- Ах ты: а еще дока! Куда он съедет? Его не