е: это совершенная клевета! Никакой
барышни не было: приезжала просто портниха, которая рубашки шьет. Примерять
приезжала...
- А вы где заказали рубашки? Кто вам шьет? - живо спросила хозяйка.
- Во французском магазине...
- Покажите, как принесут: у меня есть две девушки: так шьют, такую
строчку делают, что никакой француженке не сделать. Я видела, они приносили
показать, графу Метлинскому шьют: никто так не сошьет. Куда ваши, вот эти,
что на вас...
- Очень хорошо, я припомню. Вы только, ради бога, не подумайте, что
это была барышня...
- Что за дело, кто к жильцу ходит? Хоть и барышня...
- Нет, нет! - опровергал Обломов. - Помилуйте, та барышня, про которую
болтает Захар, огромного роста, говорит басом, а эта, портниха-то, чай,
слышали, каким тоненьким голосом говорит, у ней чудесный голос. Пожалуйста,
не думайте...
- Что нам за дело? - говорила хозяйка, когда он уходил. - Так не
забудьте, когда понадобится рубашки шить, сказать мне: мои знакомые такую
строчку делают... их зовут Лизавета Николавна и Марья Николавна.
- Хорошо, хорошо, не забуду; только вы не подумайте, пожалуйста.
И он ушел, потом оделся и уехал к Ольге.
Воротясь вечером домой, он нашел у себя на столе письмо из деревни, от
соседа, его поверенного. Он бросился к лампе, прочел - и у него опустились
руки.
"Прошу покорно передать доверенность другому лицу (писал сосед), а у
меня накопилось столько дела, что, по совести сказать, не могу как следует
присматривать за вашим имением. Всего лучше вам самим приехать сюда, и еще
лучше поселиться в имении. Имение хорошее, но сильно запущено. Прежде всего
надо, аккуратнее распределить барщину и оброк; без хозяина этого сделать
нельзя: мужики избалованы, старосты нового не слушают, а старый плутоват,
за ним надо смотреть. Количество дохода определить нельзя. При нынешнем
беспорядке едва ли вы получите больше трех тысяч, и то при себе. Я считаю
доход с хлеба, а на оброчных надежда плоха: надо их взять в руки и
разобрать недоимки - на это на все понадобится месяца три. Хлеб был хорош и
в цене, и в марте или апреле вы получите деньги, если сами присмотрите за
продажей. Теперь же денег наличных нет ни гроша. Что касается дороги через
Верхлёво и моста, то, не получая от вас долгое время ответа, я уж решился с
Одонцовым и Беловодовым проводить дорогу от себя на Нельки, так что
Обломовка остается далеко в стороне. В заключение повторю просьбу
пожаловать как можно скорее: месяца в три можно привести в известность,
чего надеяться на будущий год. Кстати, теперь выборы: не пожелали ли бы вы
баллотироваться в уездные судьи? Поспешайте. Дом ваш очень плох (прибавлено
было в конце). Я велел скотнице, старому кучеру и двум старым девкам
выбраться оттуда в избу: долее опасно бы было оставаться".
При письме приложена была записка, сколько четвертей хлеба снято,
умолочено, сколько ссыпано в магазины, сколько назначено в продажу и тому
подобные хозяйственные подробности.
"Денег ни гроша, три месяца, приехать самому, разобрать дела крестьян,
привести доход в известность, служить по выборам", - все это в виде
призраков обступило Обломова. Он очутился будто в лесу, ночью, когда в
каждом кусте и дереве чудится разбойник, мертвец, зверь.
- Однакож это позор: я не поддамся! - твердил он, стараясь
ознакомиться с этими призраками, как и трус силится, сквозь зажмуренные
веки, взглянуть на призраки и чувствует толь
барышни не было: приезжала просто портниха, которая рубашки шьет. Примерять
приезжала...
- А вы где заказали рубашки? Кто вам шьет? - живо спросила хозяйка.
- Во французском магазине...
- Покажите, как принесут: у меня есть две девушки: так шьют, такую
строчку делают, что никакой француженке не сделать. Я видела, они приносили
показать, графу Метлинскому шьют: никто так не сошьет. Куда ваши, вот эти,
что на вас...
- Очень хорошо, я припомню. Вы только, ради бога, не подумайте, что
это была барышня...
- Что за дело, кто к жильцу ходит? Хоть и барышня...
- Нет, нет! - опровергал Обломов. - Помилуйте, та барышня, про которую
болтает Захар, огромного роста, говорит басом, а эта, портниха-то, чай,
слышали, каким тоненьким голосом говорит, у ней чудесный голос. Пожалуйста,
не думайте...
- Что нам за дело? - говорила хозяйка, когда он уходил. - Так не
забудьте, когда понадобится рубашки шить, сказать мне: мои знакомые такую
строчку делают... их зовут Лизавета Николавна и Марья Николавна.
- Хорошо, хорошо, не забуду; только вы не подумайте, пожалуйста.
И он ушел, потом оделся и уехал к Ольге.
Воротясь вечером домой, он нашел у себя на столе письмо из деревни, от
соседа, его поверенного. Он бросился к лампе, прочел - и у него опустились
руки.
"Прошу покорно передать доверенность другому лицу (писал сосед), а у
меня накопилось столько дела, что, по совести сказать, не могу как следует
присматривать за вашим имением. Всего лучше вам самим приехать сюда, и еще
лучше поселиться в имении. Имение хорошее, но сильно запущено. Прежде всего
надо, аккуратнее распределить барщину и оброк; без хозяина этого сделать
нельзя: мужики избалованы, старосты нового не слушают, а старый плутоват,
за ним надо смотреть. Количество дохода определить нельзя. При нынешнем
беспорядке едва ли вы получите больше трех тысяч, и то при себе. Я считаю
доход с хлеба, а на оброчных надежда плоха: надо их взять в руки и
разобрать недоимки - на это на все понадобится месяца три. Хлеб был хорош и
в цене, и в марте или апреле вы получите деньги, если сами присмотрите за
продажей. Теперь же денег наличных нет ни гроша. Что касается дороги через
Верхлёво и моста, то, не получая от вас долгое время ответа, я уж решился с
Одонцовым и Беловодовым проводить дорогу от себя на Нельки, так что
Обломовка остается далеко в стороне. В заключение повторю просьбу
пожаловать как можно скорее: месяца в три можно привести в известность,
чего надеяться на будущий год. Кстати, теперь выборы: не пожелали ли бы вы
баллотироваться в уездные судьи? Поспешайте. Дом ваш очень плох (прибавлено
было в конце). Я велел скотнице, старому кучеру и двум старым девкам
выбраться оттуда в избу: долее опасно бы было оставаться".
При письме приложена была записка, сколько четвертей хлеба снято,
умолочено, сколько ссыпано в магазины, сколько назначено в продажу и тому
подобные хозяйственные подробности.
"Денег ни гроша, три месяца, приехать самому, разобрать дела крестьян,
привести доход в известность, служить по выборам", - все это в виде
призраков обступило Обломова. Он очутился будто в лесу, ночью, когда в
каждом кусте и дереве чудится разбойник, мертвец, зверь.
- Однакож это позор: я не поддамся! - твердил он, стараясь
ознакомиться с этими призраками, как и трус силится, сквозь зажмуренные
веки, взглянуть на призраки и чувствует толь