и меду
и молока, где едят незаработанный хлеб, ходят в золоте и серебре...
Слышит он рассказы снов, примет, звон тарелок и стук ножей, жмется к
няне, прислушивается к ее старческому, дребезжащему голосу: "Милитриса
Кирбитьевна!" - говорит она, указывая ему на образ хозяйки.
Кажется ему, то же облачко плывет в синем небе, как тогда, тот же
ветерок дует в окно и играет его волосами, обломовский индейский петух
ходит и горланит под окном.
Вон залаяла собака: должно быть, гость приехал. Уж не Андрей ли
приехал с отцом из Верхлёва? Это был праздник для него. В самом деле,
должно быть он: шаги ближе, ближе, отворяется дверь... "Андрей!" - говорит
он. В самом деле, перед ним Андрей, но не мальчик, а зрелый мужчина.
Обломов очнулся: перед ним наяву, не в галлюцинации, стоял настоящий,
действительный Штольц.
Хозяйка быстро схватила ребенка, стащила свою работу со стола, увела
детей; исчез и Алексеев. Штольц и Обломов остались вдвоем, молча и
неподвижно глядя друг на друга. Штольц так и пронзал его глазами.
- Ты ли это, Андрей? - спросил Обломов едва слышно от волнения, как
спрашивает только после долгой разлуки любовник свою подругу.
- Я, - тихо сказал Андрей. - Ты жив, здоров?
Обломов обнял его, крепко прижимаясь к нему.
- Ах! - произнес он в ответ продолжительно, излив в этом ах всю силу
долго таившейся в душе грусти и радости и никогда, может быть, со времени
разлуки не изливавшейся ни на кого и ни на что.
Они сели и опять пристально смотрели друг на друга.
- Здоров ли ты? - спросил Андрей.
- Да, теперь слава богу.
- А был болен?
- Да, Андрей, у меня удар был...
- Возможно ли? Боже мой! - с испугом и участием сказал Андрей. - Но
без последствий?
- Да, только левой ногой не свободно владею... - отвечал Обломов.
- Ах, Илья, Илья! Что с тобой? Ведь ты опустился совсем! Что ты делал
это время? Шутка ли, пятый год пошел, как мы не видались!
Обломов вздохнул.
- Что ж ты не ехал в Обломовку? Отчего не писал?
- Что говорить тебе, Андрей? Ты знаешь меня и не спрашивай больше! -
печально сказал Обломов.
- И всё здесь, на этой квартире? -говорил Штольц, оглядывая комнату, -
и не съезжал?
- Да, всё здесь... Теперь уж я и не съеду!
- Как, решительно нет?
- Да, Андрей.. решительно.
Штольц пристально посмотрел на него, задумался и стал ходить по
комнате.
- А Ольга Сергеевна? Здорова ли? Где она? Помнит ли?..
Он не договорил.
- Здорова и помнит тебя, как будто вчера расстались. Я сейчас скажу
тебе, где она.
- А дети?
- И дети здоровы... Но скажи, Илья: ты шутишь, что останешься здесь? А
я приехал за тобой, с тем чтоб увезти туда, к нам, в деревню...
- Нет, нет! - понизив голос и поглядывая на дверь, заговорил Обломов,
очевидно встревоженный. - Нет, пожалуйста, ты и не начинай, не говори...
- Отчего? Что с тобой? - начал было Штольц. - Ты знаешь меня: я давно
задал себе эту задачу и не отступлюсь. До сих пор меня отвлекали разные
дела, а теперь я свободен. Ты должен жить с нами, вблизи нас: мы с Ольгой
так решили, так и будет. Слава богу, что я застал тебя таким же, а не хуже.
Я не надеялся... Едем же!.. Я готов силой увезти тебя! Надо жить иначе, ты
понимаешь как.
Обломов с нетерпением слушал эту тираду.
- Не кричи, пожалуйста, тише! - упрашивал он. - Там...
и молока, где едят незаработанный хлеб, ходят в золоте и серебре...
Слышит он рассказы снов, примет, звон тарелок и стук ножей, жмется к
няне, прислушивается к ее старческому, дребезжащему голосу: "Милитриса
Кирбитьевна!" - говорит она, указывая ему на образ хозяйки.
Кажется ему, то же облачко плывет в синем небе, как тогда, тот же
ветерок дует в окно и играет его волосами, обломовский индейский петух
ходит и горланит под окном.
Вон залаяла собака: должно быть, гость приехал. Уж не Андрей ли
приехал с отцом из Верхлёва? Это был праздник для него. В самом деле,
должно быть он: шаги ближе, ближе, отворяется дверь... "Андрей!" - говорит
он. В самом деле, перед ним Андрей, но не мальчик, а зрелый мужчина.
Обломов очнулся: перед ним наяву, не в галлюцинации, стоял настоящий,
действительный Штольц.
Хозяйка быстро схватила ребенка, стащила свою работу со стола, увела
детей; исчез и Алексеев. Штольц и Обломов остались вдвоем, молча и
неподвижно глядя друг на друга. Штольц так и пронзал его глазами.
- Ты ли это, Андрей? - спросил Обломов едва слышно от волнения, как
спрашивает только после долгой разлуки любовник свою подругу.
- Я, - тихо сказал Андрей. - Ты жив, здоров?
Обломов обнял его, крепко прижимаясь к нему.
- Ах! - произнес он в ответ продолжительно, излив в этом ах всю силу
долго таившейся в душе грусти и радости и никогда, может быть, со времени
разлуки не изливавшейся ни на кого и ни на что.
Они сели и опять пристально смотрели друг на друга.
- Здоров ли ты? - спросил Андрей.
- Да, теперь слава богу.
- А был болен?
- Да, Андрей, у меня удар был...
- Возможно ли? Боже мой! - с испугом и участием сказал Андрей. - Но
без последствий?
- Да, только левой ногой не свободно владею... - отвечал Обломов.
- Ах, Илья, Илья! Что с тобой? Ведь ты опустился совсем! Что ты делал
это время? Шутка ли, пятый год пошел, как мы не видались!
Обломов вздохнул.
- Что ж ты не ехал в Обломовку? Отчего не писал?
- Что говорить тебе, Андрей? Ты знаешь меня и не спрашивай больше! -
печально сказал Обломов.
- И всё здесь, на этой квартире? -говорил Штольц, оглядывая комнату, -
и не съезжал?
- Да, всё здесь... Теперь уж я и не съеду!
- Как, решительно нет?
- Да, Андрей.. решительно.
Штольц пристально посмотрел на него, задумался и стал ходить по
комнате.
- А Ольга Сергеевна? Здорова ли? Где она? Помнит ли?..
Он не договорил.
- Здорова и помнит тебя, как будто вчера расстались. Я сейчас скажу
тебе, где она.
- А дети?
- И дети здоровы... Но скажи, Илья: ты шутишь, что останешься здесь? А
я приехал за тобой, с тем чтоб увезти туда, к нам, в деревню...
- Нет, нет! - понизив голос и поглядывая на дверь, заговорил Обломов,
очевидно встревоженный. - Нет, пожалуйста, ты и не начинай, не говори...
- Отчего? Что с тобой? - начал было Штольц. - Ты знаешь меня: я давно
задал себе эту задачу и не отступлюсь. До сих пор меня отвлекали разные
дела, а теперь я свободен. Ты должен жить с нами, вблизи нас: мы с Ольгой
так решили, так и будет. Слава богу, что я застал тебя таким же, а не хуже.
Я не надеялся... Едем же!.. Я готов силой увезти тебя! Надо жить иначе, ты
понимаешь как.
Обломов с нетерпением слушал эту тираду.
- Не кричи, пожалуйста, тише! - упрашивал он. - Там...