односторонним взглядом. - Дадут тебе чужое платье
драть! Я пойду барину скажу! - прибавил он и быстро пошел домой.
- Полно тебе! Постой, постой! - кричал дворник. - Захар Трофимыч!
Пойдем в полпивную, пожалуйста, войдем...
Захар остановился на дороге, быстро обернулся и, не глядя на дворню,
еще быстрее ринулся на улицу. Он дошел, не оборачиваясь ни на кого, до
двери полпивной, которая была напротив; тут он обернулся, мрачно окинул
взглядом все общество и еще мрачнее махнул всем рукой, чтоб шли за ним, и
скрылся в дверях.
Все прочие тоже разбрелись: кто в полпивную, кто домой; остался только
один лакей.
- Ну, что за беда, коли и скажет барину? - сам с собой в раздумье,
флегматически говорил он, открывая медленно табакерку. - Барин добрый,
видно по всему, только обругает! Это еще что, коли обругает! А то иной
глядит, глядит, да и за волосы...
XI
В начале пятого часа Захар осторожно, без шума, отпер переднюю и на
цыпочках пробрался в свою комнату; там он подошел к двери барского кабинета
и сначала приложил к ней ухо, потом присел и приставил к замочной скважине
глаз.
В кабинете раздавалось мерное храпенье.
- Спит, - прошептал он, - надо будить: скоро половина пятого.
Он кашлянул и вошел в кабинет.
- Илья Ильич! А, Илья Ильич! - начал он тихо, стоя у изголовья
Обломова.
Храпенье продолжалось.
- Эк спит-то! - сказал Захар, - словно каменщик. Илья Ильич!
Захар слегка тронул Обломова за рукав.
- Вставайте: пятого половина.
Илья Ильич только промычал в ответ на это, но не проснулся.
- Вставайте же, Илья Ильич! Что это за срам! - говорил Захар, возвышая
голос.
Ответа не было.
- Илья Ильич! - твердил Захар, потрогивая барина за рукав.
Обломов повернул немного голову и с трудом открыл на Захара один глаз,
из которого так и выглядывал паралич.
- Кто тут? - спросил он хриплым голосом.
- Да я. Вставайте.
- Подь прочь! - проворчал Илья Ильич и погрузился опять в тяжелый сон.
Вместо храпенья стал раздаваться свист носом. Захар потянул его за
полу.
- Чего тебе? - грозно спросил Обломов, вдруг открыв оба глаза.
- Вы велели разбудить себя.
- Ну, знаю. Ты исполнил свою обязанность и пошел прочь! Остальное
касается до меня...
- Не пойду, - говорил Захар, потрогивая его опять за рукав.
- Ну же, не трогай! - кротко заговорил Илья Ильич и, уткнув голову в
подушку, начал было храпеть.
- Нельзя, Илья Ильич, - говорил Захар, - я бы рад-радехонек, да никак
нельзя!
И сам трогал барина.
- Ну, сделай же такую милость, не мешай, - убедительно говорил
Обломов, открывая глаза.
- Да, сделай вам милость, а после сами же будете гневаться, что не
разбудил...
- Ах ты, боже мой! Что это за человек! - говорил Обломов. - Ну, дай
хоть минутку соснуть; ну что это такое, одна минута? Я сам знаю...
Илья Ильич вдруг смолк, внезапно пораженный сном.
- Знаешь ты дрыхнуть! - говорил Захар, уверенный, что барин не слышит.
- Вишь, дрыхнет, словно чурбан осиновый! Зачем ты на свет-то божий родился?
- Да вставай же ты! говорят тебе... - заревел было Захар.
- Что? Что? - грозно заговорил Обломов, приподнимая голову.
- Что, мол, сударь, не встаете? - мягко отозвался Захар.
- Нет, ты как сказал-то - а? Как ты смеешь так - а?
драть! Я пойду барину скажу! - прибавил он и быстро пошел домой.
- Полно тебе! Постой, постой! - кричал дворник. - Захар Трофимыч!
Пойдем в полпивную, пожалуйста, войдем...
Захар остановился на дороге, быстро обернулся и, не глядя на дворню,
еще быстрее ринулся на улицу. Он дошел, не оборачиваясь ни на кого, до
двери полпивной, которая была напротив; тут он обернулся, мрачно окинул
взглядом все общество и еще мрачнее махнул всем рукой, чтоб шли за ним, и
скрылся в дверях.
Все прочие тоже разбрелись: кто в полпивную, кто домой; остался только
один лакей.
- Ну, что за беда, коли и скажет барину? - сам с собой в раздумье,
флегматически говорил он, открывая медленно табакерку. - Барин добрый,
видно по всему, только обругает! Это еще что, коли обругает! А то иной
глядит, глядит, да и за волосы...
XI
В начале пятого часа Захар осторожно, без шума, отпер переднюю и на
цыпочках пробрался в свою комнату; там он подошел к двери барского кабинета
и сначала приложил к ней ухо, потом присел и приставил к замочной скважине
глаз.
В кабинете раздавалось мерное храпенье.
- Спит, - прошептал он, - надо будить: скоро половина пятого.
Он кашлянул и вошел в кабинет.
- Илья Ильич! А, Илья Ильич! - начал он тихо, стоя у изголовья
Обломова.
Храпенье продолжалось.
- Эк спит-то! - сказал Захар, - словно каменщик. Илья Ильич!
Захар слегка тронул Обломова за рукав.
- Вставайте: пятого половина.
Илья Ильич только промычал в ответ на это, но не проснулся.
- Вставайте же, Илья Ильич! Что это за срам! - говорил Захар, возвышая
голос.
Ответа не было.
- Илья Ильич! - твердил Захар, потрогивая барина за рукав.
Обломов повернул немного голову и с трудом открыл на Захара один глаз,
из которого так и выглядывал паралич.
- Кто тут? - спросил он хриплым голосом.
- Да я. Вставайте.
- Подь прочь! - проворчал Илья Ильич и погрузился опять в тяжелый сон.
Вместо храпенья стал раздаваться свист носом. Захар потянул его за
полу.
- Чего тебе? - грозно спросил Обломов, вдруг открыв оба глаза.
- Вы велели разбудить себя.
- Ну, знаю. Ты исполнил свою обязанность и пошел прочь! Остальное
касается до меня...
- Не пойду, - говорил Захар, потрогивая его опять за рукав.
- Ну же, не трогай! - кротко заговорил Илья Ильич и, уткнув голову в
подушку, начал было храпеть.
- Нельзя, Илья Ильич, - говорил Захар, - я бы рад-радехонек, да никак
нельзя!
И сам трогал барина.
- Ну, сделай же такую милость, не мешай, - убедительно говорил
Обломов, открывая глаза.
- Да, сделай вам милость, а после сами же будете гневаться, что не
разбудил...
- Ах ты, боже мой! Что это за человек! - говорил Обломов. - Ну, дай
хоть минутку соснуть; ну что это такое, одна минута? Я сам знаю...
Илья Ильич вдруг смолк, внезапно пораженный сном.
- Знаешь ты дрыхнуть! - говорил Захар, уверенный, что барин не слышит.
- Вишь, дрыхнет, словно чурбан осиновый! Зачем ты на свет-то божий родился?
- Да вставай же ты! говорят тебе... - заревел было Захар.
- Что? Что? - грозно заговорил Обломов, приподнимая голову.
- Что, мол, сударь, не встаете? - мягко отозвался Захар.
- Нет, ты как сказал-то - а? Как ты смеешь так - а?