ему Захар с злостью за непрошеные
возражения, - я бы еще не так тебя.
- Как же он ругает "лысым", Захар Трофимыч, - спросил казачок лет
пятнадцати, - чортом, что ли?
Захар медленно поворотил к нему голову и остановил на нем мутный
взгляд.
- Смотри ты у меня! - сказал он потом едко. - Молод, брат, востер
очень! Я не посмотрю, что ты генеральский: я те за вихор! Пошел-ка к своему
месту!
Казачок отошел шага на два, остановился и глядел с улыбкой на Захара.
- Что скалишь зубы-то? - с яростью захрипел Захар. - Погоди,
попадешься, я те уши-то направлю, как раз: будешь у меня скалить зубы!
В это время из подъезда выбежал огромный лакей в ливрейном фраке
нараспашку, с аксельбантами и в штиблетах. Он подошел к казачку, дал ему
сначала оплеуху, потом назвал дураком.
- Что вы, Матвей Моисеич, за что это? - сказал озадаченный и
сконфуженный казачок, придерживаясь за щеку и судорожно мигая.
- А! Ты еще разговаривать? - отвечал лакей. - Я за тобой по всему дому
бегаю, а ты здесь!
Он взял его одной рукой за волосы, нагнул ему голову и три раза
методически, ровно и медленно, ударил его по шее кулаком.
- Барин пять раз звонил, - прибавил он в виде нравоучения, - а меня
ругают за тебя, щенка этакого! Пошел!
И он повелительно указывал ему рукой на лестницу. Мальчик постоял с
минуту в каком-то недоумении, мигнул раза два, взглянул на лакея и, видя,
что от него больше ждать нечего, кроме повторения того же самого, встряхнул
волосами и пошел на лестницу как встрепанный.
Какое торжество для Захара!
- Хорошенько его, хорошенько, Матвей Мосеич! Еще, еще! - приговаривал
он, злобно радуясь. - Эх, мало! Ай да Матвей Мосеич! Спасибо! А то востер
больно... Вот тебе "лысый чорт"! Будешь вперед зубоскалить?
Дворня хохотала, дружно сочувствуя и лакею, прибившему казачка, и
Захару, злобно радовавшемуся этому. Только казачку никто не сочувствовал.
- Вот-вот этак же, ни дать ни взять, бывало мой прежний барин, - начал
опять тот же лакей, что все перебивал Захара. - Ты бывало думаешь, как бы
повеселиться, а он вдруг, словно угадает, что ты думал, идет мимо, да и
ухватит вот этак, вот как Матвей Мосеич Андрюшку. А это что, коли только
ругается! Велика важность: "лысым чортом" выругает!
- Тебя бы, может, ухватил и его барин, - отвечал ему кучер, указывая
на Захара, - вишь, у те войлок какой на голове? А за что он ухватит
Захара-то Трофимыча? Голова-то словно тыква... Разве вот за эти две
бороды-то, что на скулах-то, поймает: ну, там есть что!..
Все захохотали, а Захар был как ударом поражен этой выходкой кучера, с
которым одним он и вел до тех пор дружескую беседу.
- А вот как я скажу барину-то, - начал он с яростью хрипеть на кучера,
- так он найдет эа что и тебя ухватить: он тебе бороду-то выгладит: вишь,
она у тебя в сосульках вся!
- Горазд же твой барин, коли будет чужим кучерам бороды гладить! Нет,
вы заведите-ка своих, да в те поры и гладьте, а то больно тороват!
- Не тебя ли взять в кучера, мазурика этакого? - захрипел Захар. - Так
ты не стоишь, чтоб тебя самого запрячь моему барину-то!
- Ну, уж барин! - заметил язвительно кучер. - Где ты этакого выкопал?
Он сам, и дворник, и цирюльник, и лакей, и защитник системы
ругательства - все захохотали.
- Смейтесь, смейтесь, а я вот скажу барину-то! - хрипел Захар.
- А тебе, - сказал он, обращаясь к дворнику
возражения, - я бы еще не так тебя.
- Как же он ругает "лысым", Захар Трофимыч, - спросил казачок лет
пятнадцати, - чортом, что ли?
Захар медленно поворотил к нему голову и остановил на нем мутный
взгляд.
- Смотри ты у меня! - сказал он потом едко. - Молод, брат, востер
очень! Я не посмотрю, что ты генеральский: я те за вихор! Пошел-ка к своему
месту!
Казачок отошел шага на два, остановился и глядел с улыбкой на Захара.
- Что скалишь зубы-то? - с яростью захрипел Захар. - Погоди,
попадешься, я те уши-то направлю, как раз: будешь у меня скалить зубы!
В это время из подъезда выбежал огромный лакей в ливрейном фраке
нараспашку, с аксельбантами и в штиблетах. Он подошел к казачку, дал ему
сначала оплеуху, потом назвал дураком.
- Что вы, Матвей Моисеич, за что это? - сказал озадаченный и
сконфуженный казачок, придерживаясь за щеку и судорожно мигая.
- А! Ты еще разговаривать? - отвечал лакей. - Я за тобой по всему дому
бегаю, а ты здесь!
Он взял его одной рукой за волосы, нагнул ему голову и три раза
методически, ровно и медленно, ударил его по шее кулаком.
- Барин пять раз звонил, - прибавил он в виде нравоучения, - а меня
ругают за тебя, щенка этакого! Пошел!
И он повелительно указывал ему рукой на лестницу. Мальчик постоял с
минуту в каком-то недоумении, мигнул раза два, взглянул на лакея и, видя,
что от него больше ждать нечего, кроме повторения того же самого, встряхнул
волосами и пошел на лестницу как встрепанный.
Какое торжество для Захара!
- Хорошенько его, хорошенько, Матвей Мосеич! Еще, еще! - приговаривал
он, злобно радуясь. - Эх, мало! Ай да Матвей Мосеич! Спасибо! А то востер
больно... Вот тебе "лысый чорт"! Будешь вперед зубоскалить?
Дворня хохотала, дружно сочувствуя и лакею, прибившему казачка, и
Захару, злобно радовавшемуся этому. Только казачку никто не сочувствовал.
- Вот-вот этак же, ни дать ни взять, бывало мой прежний барин, - начал
опять тот же лакей, что все перебивал Захара. - Ты бывало думаешь, как бы
повеселиться, а он вдруг, словно угадает, что ты думал, идет мимо, да и
ухватит вот этак, вот как Матвей Мосеич Андрюшку. А это что, коли только
ругается! Велика важность: "лысым чортом" выругает!
- Тебя бы, может, ухватил и его барин, - отвечал ему кучер, указывая
на Захара, - вишь, у те войлок какой на голове? А за что он ухватит
Захара-то Трофимыча? Голова-то словно тыква... Разве вот за эти две
бороды-то, что на скулах-то, поймает: ну, там есть что!..
Все захохотали, а Захар был как ударом поражен этой выходкой кучера, с
которым одним он и вел до тех пор дружескую беседу.
- А вот как я скажу барину-то, - начал он с яростью хрипеть на кучера,
- так он найдет эа что и тебя ухватить: он тебе бороду-то выгладит: вишь,
она у тебя в сосульках вся!
- Горазд же твой барин, коли будет чужим кучерам бороды гладить! Нет,
вы заведите-ка своих, да в те поры и гладьте, а то больно тороват!
- Не тебя ли взять в кучера, мазурика этакого? - захрипел Захар. - Так
ты не стоишь, чтоб тебя самого запрячь моему барину-то!
- Ну, уж барин! - заметил язвительно кучер. - Где ты этакого выкопал?
Он сам, и дворник, и цирюльник, и лакей, и защитник системы
ругательства - все захохотали.
- Смейтесь, смейтесь, а я вот скажу барину-то! - хрипел Захар.
- А тебе, - сказал он, обращаясь к дворнику