ська, Митька, Ванька - все бегут, растерянные, по двору.
За ними кинулись, хватая их за пятки, две собаки, которые, как
известно, не могут равнодушно видеть бегущего человека.
Люди с криками, с воплями, собаки с лаем мчатся по деревне.
Наконец набежали на мальчишек и начали чинить правосудие: кого за
волосы, кого за уши, иному подзатыльника; пригрозили и отцам их.
Потом уже овладели барчонком, окутали его в захваченный тулуп, потом в
отцовскую шубу, потом в два одеяла и торжественно принесли на руках домой.
Дома отчаялись уже видеть его, считая погибшим; но при виде его,
живого и невредимого, радость родителей была неописанна. Возблагодарили
господа бога, потом напоили его мятой, там бузиной, к вечеру еще малиной и
продержали дня три в постели, а ему бы одно могло быть полезно: опять
играть в снежки...
X
Только что храпенье Ильи Ильича достигло слуха Захара, как он прыгнул
осторожно, без шума, с лежанки, вышел на цыпочках в сени, запер барина на
замок и отправился к воротам.
- А, Захар Трофимыч: добро пожаловать! Давно вас не видно! -
заговорили на разные голоса кучер, лакеи, бабы и мальчишки у ворот.
- Что ваш-то? Со двора, что ли, ушел? - спросил дворник.
- Дрыхнет, - мрачно сказал Захар.
- Что так? - спросил кучер. - Рано бы, кажись, об эту пору...
нездоров, видно?
- Э, какое нездоров! Нарезался! - сказал Захар таким голосом, как
будто и сам убежден был в этом. - Поверите ли? Один выпил полторы бутылки
мадеры, два штофа квасу, да вон теперь и завалился.
- Эк! - с завистью сказал кучер.
- Что ж это он нынче так подгулял? - спросила одна из женщин.
- Нет, Татьяна Ивановна, - отвечал Захар, бросив на нее свой
односторонний взгляд, - не то что нынче: совсем никуда не годен стал - и
говорить-то тошно!
- Видно, как моя! - со вздохом заметила она.
- А что, Татьяна Ивановна, поедет она сегодня куда-нибудь? - спросил
кучер. - Мне бы вон тут недалечко сходить?
- Куда ее унесет! - отвечала Татьяна. - Сидит с своим ненаглядным, да
не налюбуются друг на друга.
- Он к вам частенько, - сказал дворник, - надоел по ночам, проклятый:
уж все выйдут, и все придут: он всегда последний, да еще ругается, зачем
парадное крыльцо заперто... Стану я для него тут караулить крыльцо-то!
- Какой дурак, братцы, - сказала Татьяна, - так этакого поискать!
Чего, чего не надарит ей! Она разрядится, точно пава, и ходит так важно; а
кабы кто посмотрел, какие юбки да какие чулки носит, так срам посмотреть!
Шеи по две недели не моет, а лицо мажет... Иной раз согрешишь, право,
подумаешь: "Ах ты, убогая! надела бы ты платок на голову да ушла бы в
монастырь, на богомолье..."
Все, кроме Захара, засмеялись.
- Ай да Татьяна Ивановна, мимо не попадет! - говорили одобрительно
голоса.
- Да право! - продолжала Татьяна. - Как это господа пускают с собой
этакую?..
- Куда это вы собрались? - спросил ее кто-то. - Что это за узел у вас?
- Платье несу к портнихе; послала щеголиха-то моя: вишь, широко! А как
станем с Дуняшей тушу-то стягивать, так руками после дня три делать ничего
нельзя: все обломаешь! Ну, мне пора. Прощайте, пока.
- Прощайте, прощайте! - сказали некоторые.
- Прощайте, Татьяна Ивановна, - сказал кучер. - Приходите-ка вечерком.
- Да не знаю как; может, приду, а то так... уж прощайте!
-
За ними кинулись, хватая их за пятки, две собаки, которые, как
известно, не могут равнодушно видеть бегущего человека.
Люди с криками, с воплями, собаки с лаем мчатся по деревне.
Наконец набежали на мальчишек и начали чинить правосудие: кого за
волосы, кого за уши, иному подзатыльника; пригрозили и отцам их.
Потом уже овладели барчонком, окутали его в захваченный тулуп, потом в
отцовскую шубу, потом в два одеяла и торжественно принесли на руках домой.
Дома отчаялись уже видеть его, считая погибшим; но при виде его,
живого и невредимого, радость родителей была неописанна. Возблагодарили
господа бога, потом напоили его мятой, там бузиной, к вечеру еще малиной и
продержали дня три в постели, а ему бы одно могло быть полезно: опять
играть в снежки...
X
Только что храпенье Ильи Ильича достигло слуха Захара, как он прыгнул
осторожно, без шума, с лежанки, вышел на цыпочках в сени, запер барина на
замок и отправился к воротам.
- А, Захар Трофимыч: добро пожаловать! Давно вас не видно! -
заговорили на разные голоса кучер, лакеи, бабы и мальчишки у ворот.
- Что ваш-то? Со двора, что ли, ушел? - спросил дворник.
- Дрыхнет, - мрачно сказал Захар.
- Что так? - спросил кучер. - Рано бы, кажись, об эту пору...
нездоров, видно?
- Э, какое нездоров! Нарезался! - сказал Захар таким голосом, как
будто и сам убежден был в этом. - Поверите ли? Один выпил полторы бутылки
мадеры, два штофа квасу, да вон теперь и завалился.
- Эк! - с завистью сказал кучер.
- Что ж это он нынче так подгулял? - спросила одна из женщин.
- Нет, Татьяна Ивановна, - отвечал Захар, бросив на нее свой
односторонний взгляд, - не то что нынче: совсем никуда не годен стал - и
говорить-то тошно!
- Видно, как моя! - со вздохом заметила она.
- А что, Татьяна Ивановна, поедет она сегодня куда-нибудь? - спросил
кучер. - Мне бы вон тут недалечко сходить?
- Куда ее унесет! - отвечала Татьяна. - Сидит с своим ненаглядным, да
не налюбуются друг на друга.
- Он к вам частенько, - сказал дворник, - надоел по ночам, проклятый:
уж все выйдут, и все придут: он всегда последний, да еще ругается, зачем
парадное крыльцо заперто... Стану я для него тут караулить крыльцо-то!
- Какой дурак, братцы, - сказала Татьяна, - так этакого поискать!
Чего, чего не надарит ей! Она разрядится, точно пава, и ходит так важно; а
кабы кто посмотрел, какие юбки да какие чулки носит, так срам посмотреть!
Шеи по две недели не моет, а лицо мажет... Иной раз согрешишь, право,
подумаешь: "Ах ты, убогая! надела бы ты платок на голову да ушла бы в
монастырь, на богомолье..."
Все, кроме Захара, засмеялись.
- Ай да Татьяна Ивановна, мимо не попадет! - говорили одобрительно
голоса.
- Да право! - продолжала Татьяна. - Как это господа пускают с собой
этакую?..
- Куда это вы собрались? - спросил ее кто-то. - Что это за узел у вас?
- Платье несу к портнихе; послала щеголиха-то моя: вишь, широко! А как
станем с Дуняшей тушу-то стягивать, так руками после дня три делать ничего
нельзя: все обломаешь! Ну, мне пора. Прощайте, пока.
- Прощайте, прощайте! - сказали некоторые.
- Прощайте, Татьяна Ивановна, - сказал кучер. - Приходите-ка вечерком.
- Да не знаю как; может, приду, а то так... уж прощайте!
-