ду!
В эту минуту отворилась дверь, и Гаврила, весь измокший, весь в гря-
зи, до невозможности, предстал перед смятенною публикой.
- Что с тобой? откуда? Где Фома? - вскричал дядя, бросаясь к Гавриле.
За ним бросились все и с жадным любопытством окружили старика, с ко-
торого грязная вода буквально стекала ручьями. Визги, ахи, крики сопро-
вождали каждое слово Гаврилы.
- У березняка оставил, версты полторы отсюдова, - начал он плачевным
голосом. - Лошадь молоньи испужалась и в канаву бросилась.
- Ну... - вскричал дядя.
- Телега перевалилась...
- Ну... а Фома?
- В канаву упали-с.
- Да ну же, досказывай, истязатель!
- Бок отшибли-с и заплакали-с. Я лошадь выпряг, да верхом и прибыл
сюда доложить-с.
- А Фома там остался?
- Встал и пошел себе дальше с палочкой, - заключил Гаврила, потом
вздохнул и понурил голову.
Слезы и рыдания дамского пола были неизобразимы.
- Полкана! - закричал дядя и бросился вон из комнаты. Полкана подали;
дядя вскочил на него, неоседланного, и чрез минуту топот лошадиных копыт
возвестил нам о начавшейся погоне за Фомой Фомичем. Дядя ускакал даже
без фуражки.
Дамы побросались к окнам. Среди ахов и стонов слышались и советы.
Толковали о немедленной теплой ванне, об растирании Фомы Фомича спиртом,
о грудном чае, о том, что Фома Фомич крошечки хлебца-с " с утра в рот не
брали-с и что они теперь натощак-с" Девица Перепелицына нашла забытые
очки, в футляре, и находка произвела необыкновенный эффект: генеральша
бросилась на них с воплями и слезами и, не выпуская их из рук, снова
припала к окну смотреть на дорогу. Ожидание дошло наконец до самой пос-
ледней степени напряжения... В другом углу Сашенька утешала Настю: они
обнялись и плакали. Настенька держала за руку Илюшу и поминутно целовала
его, прощаясь с своим учеником. Илюша плакал навзрыд, еще сам не зная
чему. Ежевикин и Мизинчиков толковали о чем-то в стороне. Мне показа-
лось, что Бахчеев, смотря на девиц, как будто тоже приготовлялся захны-
кать. Я подошел к нему.
- Нет, батюшка, - сказал он мне, - Фома-то Фомич, пожалуй бы, и уда-
лился отсюда, да время еще тому не пришло: золоторогих быков еще под
экипаж ему не достали! Не беспокойтесь, батюшка, хозяев из дому выживет
и сам останется!
Гроза прошла, и господин Бахчеев, видимо, изменил свои убеждения.
Вдруг раздалось: "Ведут! ведут!" - и дамы с визгом побросались к две-
рям. Не прошло еще десяти минут после отъезда дяди: казалось, невозможно
бы так скоро привести Фому Фомича; но загадка объяснилась потом очень
просто: Фома Фомич, отпустив Гаврилу, действительно " пошел себе с па-
лочкой"; но, почувствовав себя в совершенном уединении, среди бури, гро-
ма и ливня, препостыдно струсил, поворотил в Степанчиково и побежал
вслед за Гаврилой. Дядя захватил его уже на селе. Тотчас же остановили
одну проезжавшую мимо телегу; сбежались мужики и посадили в нее присми-
ревшего Фому Фомича. Так и доставили его прямо в отверстые объятия гене-
ральши, которая чуть не обезумела от ужаса, увидя, в каком он положении.
Он был еще грязнее и мокрее Гаврилы. Суета поднялась ужаснейшая: хотели
тотчас же тащить его наверх, чтоб переменить белье; кричали о бузине и о
других крепительных средствах, метались во все стороны без всякого тол-
ку; говорили все зараз... Но Фома как будто не замечал никого и ничего.
Его ввели под
В эту минуту отворилась дверь, и Гаврила, весь измокший, весь в гря-
зи, до невозможности, предстал перед смятенною публикой.
- Что с тобой? откуда? Где Фома? - вскричал дядя, бросаясь к Гавриле.
За ним бросились все и с жадным любопытством окружили старика, с ко-
торого грязная вода буквально стекала ручьями. Визги, ахи, крики сопро-
вождали каждое слово Гаврилы.
- У березняка оставил, версты полторы отсюдова, - начал он плачевным
голосом. - Лошадь молоньи испужалась и в канаву бросилась.
- Ну... - вскричал дядя.
- Телега перевалилась...
- Ну... а Фома?
- В канаву упали-с.
- Да ну же, досказывай, истязатель!
- Бок отшибли-с и заплакали-с. Я лошадь выпряг, да верхом и прибыл
сюда доложить-с.
- А Фома там остался?
- Встал и пошел себе дальше с палочкой, - заключил Гаврила, потом
вздохнул и понурил голову.
Слезы и рыдания дамского пола были неизобразимы.
- Полкана! - закричал дядя и бросился вон из комнаты. Полкана подали;
дядя вскочил на него, неоседланного, и чрез минуту топот лошадиных копыт
возвестил нам о начавшейся погоне за Фомой Фомичем. Дядя ускакал даже
без фуражки.
Дамы побросались к окнам. Среди ахов и стонов слышались и советы.
Толковали о немедленной теплой ванне, об растирании Фомы Фомича спиртом,
о грудном чае, о том, что Фома Фомич крошечки хлебца-с " с утра в рот не
брали-с и что они теперь натощак-с" Девица Перепелицына нашла забытые
очки, в футляре, и находка произвела необыкновенный эффект: генеральша
бросилась на них с воплями и слезами и, не выпуская их из рук, снова
припала к окну смотреть на дорогу. Ожидание дошло наконец до самой пос-
ледней степени напряжения... В другом углу Сашенька утешала Настю: они
обнялись и плакали. Настенька держала за руку Илюшу и поминутно целовала
его, прощаясь с своим учеником. Илюша плакал навзрыд, еще сам не зная
чему. Ежевикин и Мизинчиков толковали о чем-то в стороне. Мне показа-
лось, что Бахчеев, смотря на девиц, как будто тоже приготовлялся захны-
кать. Я подошел к нему.
- Нет, батюшка, - сказал он мне, - Фома-то Фомич, пожалуй бы, и уда-
лился отсюда, да время еще тому не пришло: золоторогих быков еще под
экипаж ему не достали! Не беспокойтесь, батюшка, хозяев из дому выживет
и сам останется!
Гроза прошла, и господин Бахчеев, видимо, изменил свои убеждения.
Вдруг раздалось: "Ведут! ведут!" - и дамы с визгом побросались к две-
рям. Не прошло еще десяти минут после отъезда дяди: казалось, невозможно
бы так скоро привести Фому Фомича; но загадка объяснилась потом очень
просто: Фома Фомич, отпустив Гаврилу, действительно " пошел себе с па-
лочкой"; но, почувствовав себя в совершенном уединении, среди бури, гро-
ма и ливня, препостыдно струсил, поворотил в Степанчиково и побежал
вслед за Гаврилой. Дядя захватил его уже на селе. Тотчас же остановили
одну проезжавшую мимо телегу; сбежались мужики и посадили в нее присми-
ревшего Фому Фомича. Так и доставили его прямо в отверстые объятия гене-
ральши, которая чуть не обезумела от ужаса, увидя, в каком он положении.
Он был еще грязнее и мокрее Гаврилы. Суета поднялась ужаснейшая: хотели
тотчас же тащить его наверх, чтоб переменить белье; кричали о бузине и о
других крепительных средствах, метались во все стороны без всякого тол-
ку; говорили все зараз... Но Фома как будто не замечал никого и ничего.
Его ввели под