ты меня понимаешь; ты мне отраду привез! Только
бы там-то уладилось! Знаешь, я туда теперь и явиться боюсь. Вот ты прие-
хал, и мне непременно достанется!
- Дядюшка, если так... - начал было я, смутясь от такого признания.
- Ни-ни-ни! ни за что в свете! - закричал он, схватив меня за руки. -
Ты мой гость, и я так хочу!
Все это чрезвычайно меня удивляло.
- Дядюшка, скажите мне сейчас же, - начал я настойчиво, - для чего вы
меня звали? чего от меня надеетесь и, главное, в чем передо мной винова-
ты?
- Друг мой, и не спрашивай! после, после! все это после объяснится!
Я, может быть, и во многом виноват, но я хотел поступить как честный че-
ловек, и... и... и ты на ней женишься! Ты женишься, если только есть в
тебе хоть капля благородства! - прибавил он, весь покраснев от какого-то
внезапного чувства, восторженно и крепко сжимая мою руку. - Но довольно,
ни слова больше! Все сам скоро узнаешь. От тебя же будет зависеть...
Главное, чтоб ты теперь там понравился, произвел впечатление. Главное,
не сконфузься.
- Но послушайте, дядюшка, кто ж у вас там? Я, признаюсь, так мало бы-
вал в обществе, что...
- Что, немножко трусишь? - прервал дядя с улыбкою. - Э, ничего! все
свои, ободрись! главное, ободрись, не бойся! Я все как-то боюсь за тебя.
Кто там у нас, спрашиваешь? Да кто ж у нас... Во-первых, мамаша, - начал
он торопливо. - Ты помнишь мамашу или не помнишь? Добрейшая, благород-
нейшая старушка; без претензий - это можно сказать; старого покроя нем-
ножко, да это и лучше. Ну, знаешь, иногда такие фантазии, скажет эдак
как-то; на меня теперь сердится, да я сам виноват... знаю, что виноват!
Ну, наконец, она ведь что называется grande dame, генеральша... превос-
ходнейший человек был ее муж: во-первых, генерал, человек образованней-
ший, состояния не оставил, но зато весь был изранен; словом - стяжал
уважение! Потом девица Перепелицына. Ну эта... не знаю... в последнее
время она как-то того... характер такой... А, впрочем, нельзя же всех и
осуждать... Ну, да бог с ней... Ты не думай, что она приживалка ка-
кая-нибудь. Она, брат, сама подполковничья дочь. Наперсница маменьки,
друг! Потом, брат, сестрица Прасковья Ильинична. Ну, про эту нечего мно-
го говорить: простая, добрая; хлопотунья немного, но зато сердце какое!
- ты, главное, на сердце смотри - пожилая девушка, но, знаешь, этот чу-
дак Бахчеев, кажется, куры строит, хочет присвататься. Ты, однако, мол-
чи; чур: секрет! Ну, кто же еще из наших? про детей не говорю: сам уви-
дишь. Илюшка завтра именинник... Да бишь! чуть не забыл: гостит у нас,
видишь ли, уже целый месяц, Иван Иваныч Мизинчиков, тебе будет троюрод-
ный брат, кажется; да, именно троюродный! он недавно в отставку вышел из
гусаров, поручиком; человек еще молодой. Благороднейшая душа! но, зна-
ешь, так промотался, что уж я и не знаю, где он успел так промотаться.
Впрочем, у него ничего почти и не было; но все-таки промотался, наделал
долгов... Теперь гостит у меня. Я его до этих пор и не знал совсем; сам
приехал, отрекомендовался. Милый, добрый, смирный, почтительный. Слыхал
ли от него здесь кто и слово? все молчит. Фома, в насмешку, прозвал его
" молчаливый незнакомец" - ничего: не сердится. Фома доволен; говорит
про Ивана, что он недалек. Впрочем, Иван ему ни в чем не противоречит и
во всем поддакивает. Гм! Забитый он такой... Ну, да бог с ним! сам уви-
дишь. Есть городские гости:
бы там-то уладилось! Знаешь, я туда теперь и явиться боюсь. Вот ты прие-
хал, и мне непременно достанется!
- Дядюшка, если так... - начал было я, смутясь от такого признания.
- Ни-ни-ни! ни за что в свете! - закричал он, схватив меня за руки. -
Ты мой гость, и я так хочу!
Все это чрезвычайно меня удивляло.
- Дядюшка, скажите мне сейчас же, - начал я настойчиво, - для чего вы
меня звали? чего от меня надеетесь и, главное, в чем передо мной винова-
ты?
- Друг мой, и не спрашивай! после, после! все это после объяснится!
Я, может быть, и во многом виноват, но я хотел поступить как честный че-
ловек, и... и... и ты на ней женишься! Ты женишься, если только есть в
тебе хоть капля благородства! - прибавил он, весь покраснев от какого-то
внезапного чувства, восторженно и крепко сжимая мою руку. - Но довольно,
ни слова больше! Все сам скоро узнаешь. От тебя же будет зависеть...
Главное, чтоб ты теперь там понравился, произвел впечатление. Главное,
не сконфузься.
- Но послушайте, дядюшка, кто ж у вас там? Я, признаюсь, так мало бы-
вал в обществе, что...
- Что, немножко трусишь? - прервал дядя с улыбкою. - Э, ничего! все
свои, ободрись! главное, ободрись, не бойся! Я все как-то боюсь за тебя.
Кто там у нас, спрашиваешь? Да кто ж у нас... Во-первых, мамаша, - начал
он торопливо. - Ты помнишь мамашу или не помнишь? Добрейшая, благород-
нейшая старушка; без претензий - это можно сказать; старого покроя нем-
ножко, да это и лучше. Ну, знаешь, иногда такие фантазии, скажет эдак
как-то; на меня теперь сердится, да я сам виноват... знаю, что виноват!
Ну, наконец, она ведь что называется grande dame, генеральша... превос-
ходнейший человек был ее муж: во-первых, генерал, человек образованней-
ший, состояния не оставил, но зато весь был изранен; словом - стяжал
уважение! Потом девица Перепелицына. Ну эта... не знаю... в последнее
время она как-то того... характер такой... А, впрочем, нельзя же всех и
осуждать... Ну, да бог с ней... Ты не думай, что она приживалка ка-
кая-нибудь. Она, брат, сама подполковничья дочь. Наперсница маменьки,
друг! Потом, брат, сестрица Прасковья Ильинична. Ну, про эту нечего мно-
го говорить: простая, добрая; хлопотунья немного, но зато сердце какое!
- ты, главное, на сердце смотри - пожилая девушка, но, знаешь, этот чу-
дак Бахчеев, кажется, куры строит, хочет присвататься. Ты, однако, мол-
чи; чур: секрет! Ну, кто же еще из наших? про детей не говорю: сам уви-
дишь. Илюшка завтра именинник... Да бишь! чуть не забыл: гостит у нас,
видишь ли, уже целый месяц, Иван Иваныч Мизинчиков, тебе будет троюрод-
ный брат, кажется; да, именно троюродный! он недавно в отставку вышел из
гусаров, поручиком; человек еще молодой. Благороднейшая душа! но, зна-
ешь, так промотался, что уж я и не знаю, где он успел так промотаться.
Впрочем, у него ничего почти и не было; но все-таки промотался, наделал
долгов... Теперь гостит у меня. Я его до этих пор и не знал совсем; сам
приехал, отрекомендовался. Милый, добрый, смирный, почтительный. Слыхал
ли от него здесь кто и слово? все молчит. Фома, в насмешку, прозвал его
" молчаливый незнакомец" - ничего: не сердится. Фома доволен; говорит
про Ивана, что он недалек. Впрочем, Иван ему ни в чем не противоречит и
во всем поддакивает. Гм! Забитый он такой... Ну, да бог с ним! сам уви-
дишь. Есть городские гости: