смотреть равнодушно; ворочался на своем месте, краснел как рак и
страшно вращал глазами; особенно когда дядя начинал утешать Татьяну Ива-
новну, толстяк решительно выходил из себя и ворчал, как бульдог, которо-
го дразнят. Дядя с опасением на него поглядывал. Наконец Татьяна Иванов-
на, заметив необыкновенное состояние души своего визави, стала прис-
тально в него всматриваться; потом посмотрела на нас, улыбнулась и
вдруг, схватив свою омбрельку, грациозно ударила ею слегка господина
Бахчеева по плечу.
- Безумец! - проговорила она с самой очаровательной игривостью и тот-
час же закрылась веером.
Эта выходка была каплей, переполнивший сосуд.
- Что-о-о? - заревел толстяк, - что такое, мадам? Так ты уж и до меня
добираешься!
- Безумец! безумец! - повторяла Татьяна Ивановна и вдруг захохотала и
захлопала в ладоши.
- Стой! - закричал Бахчеев кучеру, - стой!
Остановились. Бахчеев отворил дверцу и поспешно начал вылезать из ко-
ляски.
- Да что с тобой, Степан Алексеич? куда ты? - вскричал изумленный дя-
дя.
- Нет, уж довольно с меня! - отвечал толстяк, дрожа от негодования, -
прокисай все на свете! Устарел я, мадам, чтоб ко мне с амурами подъез-
жать. Я, матушка, лучше уж на большой дороге помру! Прощай, мадам, ко-
ман-ву-порте-ву!
И он в самом деле пошел пешком. Коляска поехала за ним шагом.
- Степан Алексеевич! - кричал дядя, выходя наконец из терпения, - не
дурачься, полно, садись! ведь домой пора!
- И - ну вас! - проговорил Степан Алексеевич, задыхаясь от ходьбы,
потому что, по толстоте своей, совсем разучился ходить.
- Пошел во весь опор! - закричал Мизинчиков кучеру. есть я вообще на-
нимал квартиру... но это ничего, уверяю вас. Я буду знаком;
- Что ты, что ты, постой!.. - вскричал было дядя, но коляска уже пом-
чалась. Мизинчиков не ошибся: немедленно получились желаемые плоды.
- Стой! стой! - раздался позади нас отчаянный вопль, - стой, разбой-
ник! стой, душегубец ты эдакой!..
Толстяк наконец явился, усталый, полузадохшийся, с каплями пота на
лбу, развязав галстух и сняв картуз. Молча и мрачно влез он в коляску, и
в этот раз я уступил ему свое место; по крайней мере он не сидел напро-
тив Татьяны Ивановны, которая в продолжение всей этой сцены покатывалась
со смеху, била в ладоши и во весь остальной путь не могла смотреть рав-
нодушно на Степана Алексеевича. Он же, с своей стороны, до самого дома
не промолвил ни единого слова и упорно смотрел, как вертелось заднее ко-
лесо коляски.
Был уже полдень, когда мы воротились в Степанчиково. Я прямо пошел в
свой флигель, куда тотчас же явился Гаврила с чаем. Я бросился было
расспрашивать старика, но, почти вслед за ним, вошел дядя и тотчас же
выслал его.
II
НОВОСТИ
- Я, брат, к тебе на минутку, - начал он торопливо, - спешил сооб-
щить... Я уже все разузнал. Никто из них сегодня даже у обедни не был,
кроме Илюши, Саши да Настеньки. Маменька, говорят, была в судорогах. От-
тирали; насилу оттерли. Теперь положено собираться к Фоме, и меня зовут.
Не знаю только, поздравлять или нет Фому с именинами-то, - важный пункт!
И, наконец, как-то они примут весь этот пассаж? Ужас, Сережа, я уж пред-
чувствую...
- Напротив, дядюшка, - заспешил я в свою очередь, - все превосходно
устроивается. Ведь уж теперь вам никак нельзя жениться на Татьяне Ива-
новне - это одно чего стоит! Я вам ещ
страшно вращал глазами; особенно когда дядя начинал утешать Татьяну Ива-
новну, толстяк решительно выходил из себя и ворчал, как бульдог, которо-
го дразнят. Дядя с опасением на него поглядывал. Наконец Татьяна Иванов-
на, заметив необыкновенное состояние души своего визави, стала прис-
тально в него всматриваться; потом посмотрела на нас, улыбнулась и
вдруг, схватив свою омбрельку, грациозно ударила ею слегка господина
Бахчеева по плечу.
- Безумец! - проговорила она с самой очаровательной игривостью и тот-
час же закрылась веером.
Эта выходка была каплей, переполнивший сосуд.
- Что-о-о? - заревел толстяк, - что такое, мадам? Так ты уж и до меня
добираешься!
- Безумец! безумец! - повторяла Татьяна Ивановна и вдруг захохотала и
захлопала в ладоши.
- Стой! - закричал Бахчеев кучеру, - стой!
Остановились. Бахчеев отворил дверцу и поспешно начал вылезать из ко-
ляски.
- Да что с тобой, Степан Алексеич? куда ты? - вскричал изумленный дя-
дя.
- Нет, уж довольно с меня! - отвечал толстяк, дрожа от негодования, -
прокисай все на свете! Устарел я, мадам, чтоб ко мне с амурами подъез-
жать. Я, матушка, лучше уж на большой дороге помру! Прощай, мадам, ко-
ман-ву-порте-ву!
И он в самом деле пошел пешком. Коляска поехала за ним шагом.
- Степан Алексеевич! - кричал дядя, выходя наконец из терпения, - не
дурачься, полно, садись! ведь домой пора!
- И - ну вас! - проговорил Степан Алексеевич, задыхаясь от ходьбы,
потому что, по толстоте своей, совсем разучился ходить.
- Пошел во весь опор! - закричал Мизинчиков кучеру. есть я вообще на-
нимал квартиру... но это ничего, уверяю вас. Я буду знаком;
- Что ты, что ты, постой!.. - вскричал было дядя, но коляска уже пом-
чалась. Мизинчиков не ошибся: немедленно получились желаемые плоды.
- Стой! стой! - раздался позади нас отчаянный вопль, - стой, разбой-
ник! стой, душегубец ты эдакой!..
Толстяк наконец явился, усталый, полузадохшийся, с каплями пота на
лбу, развязав галстух и сняв картуз. Молча и мрачно влез он в коляску, и
в этот раз я уступил ему свое место; по крайней мере он не сидел напро-
тив Татьяны Ивановны, которая в продолжение всей этой сцены покатывалась
со смеху, била в ладоши и во весь остальной путь не могла смотреть рав-
нодушно на Степана Алексеевича. Он же, с своей стороны, до самого дома
не промолвил ни единого слова и упорно смотрел, как вертелось заднее ко-
лесо коляски.
Был уже полдень, когда мы воротились в Степанчиково. Я прямо пошел в
свой флигель, куда тотчас же явился Гаврила с чаем. Я бросился было
расспрашивать старика, но, почти вслед за ним, вошел дядя и тотчас же
выслал его.
II
НОВОСТИ
- Я, брат, к тебе на минутку, - начал он торопливо, - спешил сооб-
щить... Я уже все разузнал. Никто из них сегодня даже у обедни не был,
кроме Илюши, Саши да Настеньки. Маменька, говорят, была в судорогах. От-
тирали; насилу оттерли. Теперь положено собираться к Фоме, и меня зовут.
Не знаю только, поздравлять или нет Фому с именинами-то, - важный пункт!
И, наконец, как-то они примут весь этот пассаж? Ужас, Сережа, я уж пред-
чувствую...
- Напротив, дядюшка, - заспешил я в свою очередь, - все превосходно
устроивается. Ведь уж теперь вам никак нельзя жениться на Татьяне Ива-
новне - это одно чего стоит! Я вам ещ