ьма проницательной; между тем происшествие может
иметь на деле гораздо более фантастический и неожиданный колорит, взяв во
внимание действующих лиц. Так случилось и тут: зная дело отчасти, он
заключил, что ребенок принадлежит Версилову; и однако, ребенок не от
Версилова.
Я пристал к нему, и вот что узнал, к большому моему удивлению: ребенок
был от князя Сергея Сокольского. Лидия Ахмакова, вследствие ли болезни или
просто по фантастичности характера, действовала иногда как помешанная. Она
увлеклась князем еще до Версилова, а князь "не затруднился принять ее
любовь", выразился Васин. Связь продолжалась мгновение: они, как уже
известно, поссорились, и Лидия прогнала от себя князя, "чему, кажется, тот
был рад".
- Это была очень странная девушка, - прибавил Васин, - очень даже может
быть, что она не всегда была в совершенном рассудке. Но, уезжая в Париж,
князь совсем не знал, в каком положении оставил свою жертву, не знал до
самого конца, до своего возвращения. Версилов, сделавшись другом молодой
особы, предложил брак с собой именно ввиду обозначившегося обстоятельства
(которого, кажется, и родители не подозревали почти до конца). Влюбленная
девушка была в восторге и в предложении Версилова "видела не одно только его
самопожертвование", которое тоже, впрочем, ценила. Впрочем, уж конечно, он
сумел это сделать, - прибавил Васин. - Ребенок (девочка) родился за месяц
или за шесть недель раньше сроку, был помещен где-то в Германии же, но потом
Версиловым взят обратно и теперь где-то в России, может быть в Петербурге.
- А фосфорные спички?
- Про это я ничего не знаю, - заключил Васин. - Лидия Ахмакова умерла
недели две спустя после своего разрешения; что тут случилось - не знаю.
Князь, только лишь возвратясь из Парижа, узнал, что был ребенок, и, кажется,
сначала не поверил, что от него... Вообще, эту историю со всех сторон держат
в секрете даже до сих пор.
- Но каков же этот князь! - вскричал я в негодовании. - Каков поступок
с больной девушкой!
- Она не была тогда еще так больна... Притом она сама прогнала его...
Правда, он, может быть, излишне поспешил воспользоваться своей отставкой.
- Вы оправдываете такого подлеца?
- Нет, я только не называю его подлецом. Тут много другого, кроме
прямой подлости. Вообще, это дело довольно обыкновенное.
- Скажите, Васин, вы знали его коротко? Мне особенно хотелось бы
довериться вашему мнению, ввиду одного очень касающегося меня
обстоятельства.
Но тут Васин отвечал как-то слишком уж сдержанно. Князя он знал, но при
каких обстоятельствах с ним познакомился - с видимым намерением умолчал.
Далее сообщил, что по характеру своему он достоин некоторого снисхождения.
"Он полон честных наклонностей и впечатлителен, но не обладает ни рассудком,
ни силою воли, чтобы достаточно управлять своими желаниями". Это - человек
необразованный; множество идей и явлений ему не по силам, а между тем он на
них бросается. Он, например, будет вам навязчиво утверждать в таком роде: "Я
князь и происхожу от Рюрика; но почему мне не быть сапожным подмастерьем,
если надо заработывать хлеб, а к другому занятию я не способен? На вывеске
будет: "Сапожник князь такой-то" - даже благородно". "Скажет и сделает - вот
ведь главное, - прибавил Васин, - а между тем тут совсем не сила убеждения,
а лишь одна самая легкомысленная впечатл
иметь на деле гораздо более фантастический и неожиданный колорит, взяв во
внимание действующих лиц. Так случилось и тут: зная дело отчасти, он
заключил, что ребенок принадлежит Версилову; и однако, ребенок не от
Версилова.
Я пристал к нему, и вот что узнал, к большому моему удивлению: ребенок
был от князя Сергея Сокольского. Лидия Ахмакова, вследствие ли болезни или
просто по фантастичности характера, действовала иногда как помешанная. Она
увлеклась князем еще до Версилова, а князь "не затруднился принять ее
любовь", выразился Васин. Связь продолжалась мгновение: они, как уже
известно, поссорились, и Лидия прогнала от себя князя, "чему, кажется, тот
был рад".
- Это была очень странная девушка, - прибавил Васин, - очень даже может
быть, что она не всегда была в совершенном рассудке. Но, уезжая в Париж,
князь совсем не знал, в каком положении оставил свою жертву, не знал до
самого конца, до своего возвращения. Версилов, сделавшись другом молодой
особы, предложил брак с собой именно ввиду обозначившегося обстоятельства
(которого, кажется, и родители не подозревали почти до конца). Влюбленная
девушка была в восторге и в предложении Версилова "видела не одно только его
самопожертвование", которое тоже, впрочем, ценила. Впрочем, уж конечно, он
сумел это сделать, - прибавил Васин. - Ребенок (девочка) родился за месяц
или за шесть недель раньше сроку, был помещен где-то в Германии же, но потом
Версиловым взят обратно и теперь где-то в России, может быть в Петербурге.
- А фосфорные спички?
- Про это я ничего не знаю, - заключил Васин. - Лидия Ахмакова умерла
недели две спустя после своего разрешения; что тут случилось - не знаю.
Князь, только лишь возвратясь из Парижа, узнал, что был ребенок, и, кажется,
сначала не поверил, что от него... Вообще, эту историю со всех сторон держат
в секрете даже до сих пор.
- Но каков же этот князь! - вскричал я в негодовании. - Каков поступок
с больной девушкой!
- Она не была тогда еще так больна... Притом она сама прогнала его...
Правда, он, может быть, излишне поспешил воспользоваться своей отставкой.
- Вы оправдываете такого подлеца?
- Нет, я только не называю его подлецом. Тут много другого, кроме
прямой подлости. Вообще, это дело довольно обыкновенное.
- Скажите, Васин, вы знали его коротко? Мне особенно хотелось бы
довериться вашему мнению, ввиду одного очень касающегося меня
обстоятельства.
Но тут Васин отвечал как-то слишком уж сдержанно. Князя он знал, но при
каких обстоятельствах с ним познакомился - с видимым намерением умолчал.
Далее сообщил, что по характеру своему он достоин некоторого снисхождения.
"Он полон честных наклонностей и впечатлителен, но не обладает ни рассудком,
ни силою воли, чтобы достаточно управлять своими желаниями". Это - человек
необразованный; множество идей и явлений ему не по силам, а между тем он на
них бросается. Он, например, будет вам навязчиво утверждать в таком роде: "Я
князь и происхожу от Рюрика; но почему мне не быть сапожным подмастерьем,
если надо заработывать хлеб, а к другому занятию я не способен? На вывеске
будет: "Сапожник князь такой-то" - даже благородно". "Скажет и сделает - вот
ведь главное, - прибавил Васин, - а между тем тут совсем не сила убеждения,
а лишь одна самая легкомысленная впечатл