ительность. Зато потом несомненно
придет и раскаяние, и тогда он всегда готов на какую-нибудь совершенно
обратную крайность; в том и вся жизнь. В наш век много людей попались
впросак таким образом, - заключил Васин, - именно тем, что родились в наше
время".
Я невольно задумался.
- Правда ли, что он прежде из полка был выгнан? - справился я.
- Я не знаю, выгнан ли, но он оставил полк в самом деле по
неприятностям. Вам известно, что он прошлого года осенью, именно будучи в
отставке, месяца два или три прожил в Луге?
- Я... я знаю, что вы тогда жили в Луге.
- Да, некоторое время и я. Князь тоже был знаком и с Лизаветой
Макаровной.
- Да? Не знал я. Признаюсь, я так мало разговаривал с сестрой... Но
неужели он был принят в доме у моей матери? - вскричал я.
- О нет: он был слишком отдаленно знаком, через третий дом.
- Да бишь, что мне говорила сестра про этого ребенка? Разве и ребенок
был в Луге?
- Некоторое время.
- А теперь где?
- Непременно в Петербурге.
- Никогда в жизни не поверю, - вскричал я в чрезвычайном волнении, -
чтобы мать моя хоть чем-нибудь участвовала в этой истории с этой Лидией!
- В этой истории, кроме всех этих интриг, которых я не берусь
разбирать, собственно роль Версилова не имела в себе ничего особенно
предосудительного, - заметил Васин, снисходительно улыбаясь. Ему, кажется,
становилось тяжело со мной говорить, но он только не показывал вида.
- Никогда, никогда не поверю, чтобы женщина, - вскричал я опять, -
могла уступить своего мужа другой женщине, этому я не поверю!.. Клянусь, что
моя мать в том не участвовала!
- Кажется, однако, не противоречила?
- Я бы из гордости одной на ее месте не противоречил!
- С моей стороны, я совершенно отказываюсь судить в этаком деле, -
заключил Васин.
Действительно, Васин, при всем своем уме, может быть, ничего не смыслил
в женщинах, так что целый цикл идей и явлений оставался ему неизвестен. Я
замолчал. Васин временно служил в одном акционерном обществе, и я знал, что
он брал себе занятия на дом. На мой настойчивый вопрос он сознался, что у
него есть и теперь занятие - счеты, и я с жаром попросил его со мной не
церемониться. Это, кажется, доставило ему удовольствие; но прежде чем сесть
за бумаги, он принялся устраивать мне на диване постель. Первоначально
уступил мне кровать, но когда я не согласился, то, кажется, тоже остался
доволен. У хозяйки достали подушку и одеяло; Васин был чрезвычайно вежлив и
любезен, но мне как-то тяжело было глядеть, что он так из-за меня хлопочет.
Мне больше понравилось, когда я раз, недели три тому, заночевал нечаянно на
Петербургской у Ефима. Помню, как он стряпал мне тогда постель, тоже на
диване и потихоньку от тетки, предполагая почему-то, что та рассердится,
узнав, что к нему ходят ночевать товарищи. Мы очень смеялись, вместо
простыни постлали рубашку, а вместо подушки сложили пальто. Помню, как
Зверев, окончив работу, с любовью щелкнул по дивану и проговорил мне:
- Vous dormirez comme un petit roi.
И глупая веселость его и французская фраза, которая шла к нему как к
корове седло, сделали то, что я с чрезвычайным удовольствием выспался тогда
у этого шута. Что же до Васина, то я чрезвычайно был рад, когда он уселся
наконец ко мне спиной за свою работу. Я развалился
придет и раскаяние, и тогда он всегда готов на какую-нибудь совершенно
обратную крайность; в том и вся жизнь. В наш век много людей попались
впросак таким образом, - заключил Васин, - именно тем, что родились в наше
время".
Я невольно задумался.
- Правда ли, что он прежде из полка был выгнан? - справился я.
- Я не знаю, выгнан ли, но он оставил полк в самом деле по
неприятностям. Вам известно, что он прошлого года осенью, именно будучи в
отставке, месяца два или три прожил в Луге?
- Я... я знаю, что вы тогда жили в Луге.
- Да, некоторое время и я. Князь тоже был знаком и с Лизаветой
Макаровной.
- Да? Не знал я. Признаюсь, я так мало разговаривал с сестрой... Но
неужели он был принят в доме у моей матери? - вскричал я.
- О нет: он был слишком отдаленно знаком, через третий дом.
- Да бишь, что мне говорила сестра про этого ребенка? Разве и ребенок
был в Луге?
- Некоторое время.
- А теперь где?
- Непременно в Петербурге.
- Никогда в жизни не поверю, - вскричал я в чрезвычайном волнении, -
чтобы мать моя хоть чем-нибудь участвовала в этой истории с этой Лидией!
- В этой истории, кроме всех этих интриг, которых я не берусь
разбирать, собственно роль Версилова не имела в себе ничего особенно
предосудительного, - заметил Васин, снисходительно улыбаясь. Ему, кажется,
становилось тяжело со мной говорить, но он только не показывал вида.
- Никогда, никогда не поверю, чтобы женщина, - вскричал я опять, -
могла уступить своего мужа другой женщине, этому я не поверю!.. Клянусь, что
моя мать в том не участвовала!
- Кажется, однако, не противоречила?
- Я бы из гордости одной на ее месте не противоречил!
- С моей стороны, я совершенно отказываюсь судить в этаком деле, -
заключил Васин.
Действительно, Васин, при всем своем уме, может быть, ничего не смыслил
в женщинах, так что целый цикл идей и явлений оставался ему неизвестен. Я
замолчал. Васин временно служил в одном акционерном обществе, и я знал, что
он брал себе занятия на дом. На мой настойчивый вопрос он сознался, что у
него есть и теперь занятие - счеты, и я с жаром попросил его со мной не
церемониться. Это, кажется, доставило ему удовольствие; но прежде чем сесть
за бумаги, он принялся устраивать мне на диване постель. Первоначально
уступил мне кровать, но когда я не согласился, то, кажется, тоже остался
доволен. У хозяйки достали подушку и одеяло; Васин был чрезвычайно вежлив и
любезен, но мне как-то тяжело было глядеть, что он так из-за меня хлопочет.
Мне больше понравилось, когда я раз, недели три тому, заночевал нечаянно на
Петербургской у Ефима. Помню, как он стряпал мне тогда постель, тоже на
диване и потихоньку от тетки, предполагая почему-то, что та рассердится,
узнав, что к нему ходят ночевать товарищи. Мы очень смеялись, вместо
простыни постлали рубашку, а вместо подушки сложили пальто. Помню, как
Зверев, окончив работу, с любовью щелкнул по дивану и проговорил мне:
- Vous dormirez comme un petit roi.
И глупая веселость его и французская фраза, которая шла к нему как к
корове седло, сделали то, что я с чрезвычайным удовольствием выспался тогда
у этого шута. Что же до Васина, то я чрезвычайно был рад, когда он уселся
наконец ко мне спиной за свою работу. Я развалился