ли не был бы лишен прав
состояния и сослан; но духовному лицу наказание меньше. Церковник, который
должен подавать мирянину пример благочестия, за буянство в церкви
наказывается только одним пребыванием в монастыре... Этого уж никак понять
нельзя и обыкновенным рассуждением невозможно признать ни за справедливое,
ни за целесообразное. Но есть впереди нечто еще более невероятное: этот же
церковный дебошир после пребывания в монастыре _возвращается "на прежнее
место"_... Хотелось бы спросить у настойчивых друзей этого непостижимого
суда: может ли все это не служить к соблазну бедных прихожан, безобразному
пьянству которых часто дивуются, забывая, что их первые в том учители -
_духовенство_.
Дьячок Усердов, за нетрезвость, многократные оскорбления священника,
сопровождавшиеся _грубою бранью_, - в монастырь и на прежнее место -
конечно, опять при том же самом священнике. Иначе, конечно, нельзя думать,
так как сместить священника было бы еще высшею несообразностию. Но не угодно
ли кому-нибудь представить себе, каково было потом положение этого
оскорбленного священника, которого опять свели вместе с его обидчиком -
дьячком... Кому, для чего и в каких целях это могло казаться необходимым и
наилучшим?
Но продолжаем наши сухие выписки: иеродиакон Кирилловского монастыря
Савватий, за нетрезвость и _бесчинство, произведенное в церкви во время
богослужения_, - запрещен до раскаяния и послан в другой монастырь. Дьячок
Литовский, за нетрезвость, в каковой иногда присутствовал при богослужении,
- в монастырь и на прежнее место. Псаломщик Бальзаминов, за крайнюю
нетрезвость и _неприличное ведение себя в храме, "сопровождавшееся
прекращением богослужения"_, - в монастырь и на другое место (1876 год).
"ГЛАВА ТРЕТЬЯ"
Благословивши венец нового 1877 года благости господней, духовенство
продолжает новое делание, а епархиальный суд старое суждение на непонятный
лад.
Вот случай из новгородских епархиальных хроник 1879 года.
Пономарь Волков, за бродяжничество, грубости и неисправность, отрешен,
с правом искать другого места. Бродяга "с правом" искать места церковника -
это уже что-то феноменальное и едва ли сообразное с каким бы то ни было
понятием о правах, достоинствах, законе и чести.
Диакон Виктор Орлов, за нарушение долга подчиненности, порядка и
благочиния "принародно" в храме, во время литургии, и за насильственное
держание у себя церковных документов, - в причетники, впредь до раскаяния.
Пономарь Светлов, за распространение ложных слухов, обман и по подозрению в
похищении документов, - в монастырь с переходом на другое место.
Наказание _"по подозрению"_ в новейшее время - вещь невероятная.
Средневековая инквизиция и наша жестокая юрисдикция XVIII века - и те
добивались доказательств или сознания, хотя бы вымученного. Оставляемых же в
подозрении по XV т. св. зак. не наказывали. А потому здесь прибавка "и по
подозрению" не кажется ли просто оскорблением самой идеи правосудия?
Священник Быстрое (о котором выше, в хрониках 1876 года, сказано, что
он служил молебны в нетрезвом виде и отказывал в исполнения треб, за что и
был в монастыре) после исправления его в монастыре вновь священнодействует и
вновь судится "за пролитие св. даров, сопровождавшееся притом явным
невниманием к величайшей святыне". К
состояния и сослан; но духовному лицу наказание меньше. Церковник, который
должен подавать мирянину пример благочестия, за буянство в церкви
наказывается только одним пребыванием в монастыре... Этого уж никак понять
нельзя и обыкновенным рассуждением невозможно признать ни за справедливое,
ни за целесообразное. Но есть впереди нечто еще более невероятное: этот же
церковный дебошир после пребывания в монастыре _возвращается "на прежнее
место"_... Хотелось бы спросить у настойчивых друзей этого непостижимого
суда: может ли все это не служить к соблазну бедных прихожан, безобразному
пьянству которых часто дивуются, забывая, что их первые в том учители -
_духовенство_.
Дьячок Усердов, за нетрезвость, многократные оскорбления священника,
сопровождавшиеся _грубою бранью_, - в монастырь и на прежнее место -
конечно, опять при том же самом священнике. Иначе, конечно, нельзя думать,
так как сместить священника было бы еще высшею несообразностию. Но не угодно
ли кому-нибудь представить себе, каково было потом положение этого
оскорбленного священника, которого опять свели вместе с его обидчиком -
дьячком... Кому, для чего и в каких целях это могло казаться необходимым и
наилучшим?
Но продолжаем наши сухие выписки: иеродиакон Кирилловского монастыря
Савватий, за нетрезвость и _бесчинство, произведенное в церкви во время
богослужения_, - запрещен до раскаяния и послан в другой монастырь. Дьячок
Литовский, за нетрезвость, в каковой иногда присутствовал при богослужении,
- в монастырь и на прежнее место. Псаломщик Бальзаминов, за крайнюю
нетрезвость и _неприличное ведение себя в храме, "сопровождавшееся
прекращением богослужения"_, - в монастырь и на другое место (1876 год).
"ГЛАВА ТРЕТЬЯ"
Благословивши венец нового 1877 года благости господней, духовенство
продолжает новое делание, а епархиальный суд старое суждение на непонятный
лад.
Вот случай из новгородских епархиальных хроник 1879 года.
Пономарь Волков, за бродяжничество, грубости и неисправность, отрешен,
с правом искать другого места. Бродяга "с правом" искать места церковника -
это уже что-то феноменальное и едва ли сообразное с каким бы то ни было
понятием о правах, достоинствах, законе и чести.
Диакон Виктор Орлов, за нарушение долга подчиненности, порядка и
благочиния "принародно" в храме, во время литургии, и за насильственное
держание у себя церковных документов, - в причетники, впредь до раскаяния.
Пономарь Светлов, за распространение ложных слухов, обман и по подозрению в
похищении документов, - в монастырь с переходом на другое место.
Наказание _"по подозрению"_ в новейшее время - вещь невероятная.
Средневековая инквизиция и наша жестокая юрисдикция XVIII века - и те
добивались доказательств или сознания, хотя бы вымученного. Оставляемых же в
подозрении по XV т. св. зак. не наказывали. А потому здесь прибавка "и по
подозрению" не кажется ли просто оскорблением самой идеи правосудия?
Священник Быстрое (о котором выше, в хрониках 1876 года, сказано, что
он служил молебны в нетрезвом виде и отказывал в исполнения треб, за что и
был в монастыре) после исправления его в монастыре вновь священнодействует и
вновь судится "за пролитие св. даров, сопровождавшееся притом явным
невниманием к величайшей святыне". К