переодеваться. Переобулся Иван Леонтьич из валенков в сапоги, одел
сюртук и сел к самовару, а матушка стала его спрашивать: по какому он такому
церковному делу приехал, что даже на праздничных днях побеспокоился, и куда
его попутчик от наших ворот делся?
А Иван Леонтьевич отвечает:
- Дело большое. Разве ты не понимаешь, что я нынче ктитор, а у нас на
самый первый день праздника дьякон оборвался.
Маменька говорит
- Не слышали.
- Да ведь у вас когда же о чем-нибудь интересном слышат! Такой уж у вас
город глохлый.
- Но каким же это манером у вас дьякон оборвался?
- Ах, это он, мать моя, пострадал через свое усердие. Стал служить
хорошо по случаю освобождения от галлов, и все громче, да громче, да еще
громче, и вдруг как возгласил о "спасении" - так ему жила и лопнула.
Подступили его с амвона сводить, а у него уже полон сапог крови натекло.
- Умер?
- Нет. Купцы не допустили: лекаря наняли. Наши купцы разве так бросят?
Лекарь говорит: может еще на поправку пойти, но только голоса уже не будет.
Вот мы и приехали сюда с нашим с первым прихожанином хлопотать, чтобы нашего
дьякона от нас куда-нибудь в женский монастырь монашкам свели, а себе здесь
должны выбрать у вас промежду всех одного самого лучшего.
- А это кто же ваш первый прихожанин и куда он отъехал?
- Наш первый прихожанин называется Павел Мироныч Мукомол. На московской
богачихе женат. Целую неделю свадьбу праздновали. Очень ко храму привержен и
службу всякую церковную лучше протодьякона знает. Затем его все и упросили:
поезжай, посмотри и выбери; что тебе полюбится - то и нам будет любо. Его
всяк стар и мал почитает. И он при огромном своем капитале, что три дома
имеет, и свечной завод, и крупчатку, а сейчас послушался и для церковной
надобности все оставил и полетел. Он пока в Репинской гостинице номер
возьмет. Шалят у вас там или честно?
Маменька отвечают:
- Не знаю.
- То-то вот и есть, что вы живете и ничего не знаете.
- Мы гостиниц боимся.
- Ну да ничего; Павла Мироныча тоже нелегко обидеть: сильней его ни в
Ельце, ни в Ливнах кулачника нет. Что ни бой - то два да три кулачника от
его руки падают. Он в прошлом году, постом, нарочно в Тулу ездил и даром что
мукомол, а там двух самых первых самоварников так сразу с грыжей и сделал.
Маменька и тетенька перекрестились.
- Господи!- говорят,- зачем же ты такого к нам с собой на святые вечера
привез!
А дяденька смеется:
- Чего,- говорит,- вы, бабы, испугались! Наш прихожанин - хороший
человек, и по церковному делу мне без него обойтись невозможно. Мы с ним
приехали на живую минуту, чтобы обобрать в свою пользу, что нам годится, и
уехать.
Матушка с тетей опять ахнули.
- Что ты это, братец, зачем такое страшное шутишь!
Дядя еще веселее рассмеялся.
- Эх вы,- говорит,- вороны-сударыни, купчихи орловские! У вас и
город-то не то город, не то пожарище - ни на что не похож, и сами-то вы в
нем все, как копчушки в коробке, заглохли! Нет, далеко вам до нашего Ельца,
даром что вы губернские. Наш Елец хоть уезд-городок, да Москвы уголок, а у
вас что и есть хорошего, так вы и то ценить не можете. Вот мы это-то самое у
вас и отберем.
- Что же это такое?
- Дьякон нам хороший в приход нужен, а у вас, говорят, есть два дьякона
с голосами: один у Богоявленья, в Рядах, а другой на Дьячковской ча
сюртук и сел к самовару, а матушка стала его спрашивать: по какому он такому
церковному делу приехал, что даже на праздничных днях побеспокоился, и куда
его попутчик от наших ворот делся?
А Иван Леонтьевич отвечает:
- Дело большое. Разве ты не понимаешь, что я нынче ктитор, а у нас на
самый первый день праздника дьякон оборвался.
Маменька говорит
- Не слышали.
- Да ведь у вас когда же о чем-нибудь интересном слышат! Такой уж у вас
город глохлый.
- Но каким же это манером у вас дьякон оборвался?
- Ах, это он, мать моя, пострадал через свое усердие. Стал служить
хорошо по случаю освобождения от галлов, и все громче, да громче, да еще
громче, и вдруг как возгласил о "спасении" - так ему жила и лопнула.
Подступили его с амвона сводить, а у него уже полон сапог крови натекло.
- Умер?
- Нет. Купцы не допустили: лекаря наняли. Наши купцы разве так бросят?
Лекарь говорит: может еще на поправку пойти, но только голоса уже не будет.
Вот мы и приехали сюда с нашим с первым прихожанином хлопотать, чтобы нашего
дьякона от нас куда-нибудь в женский монастырь монашкам свели, а себе здесь
должны выбрать у вас промежду всех одного самого лучшего.
- А это кто же ваш первый прихожанин и куда он отъехал?
- Наш первый прихожанин называется Павел Мироныч Мукомол. На московской
богачихе женат. Целую неделю свадьбу праздновали. Очень ко храму привержен и
службу всякую церковную лучше протодьякона знает. Затем его все и упросили:
поезжай, посмотри и выбери; что тебе полюбится - то и нам будет любо. Его
всяк стар и мал почитает. И он при огромном своем капитале, что три дома
имеет, и свечной завод, и крупчатку, а сейчас послушался и для церковной
надобности все оставил и полетел. Он пока в Репинской гостинице номер
возьмет. Шалят у вас там или честно?
Маменька отвечают:
- Не знаю.
- То-то вот и есть, что вы живете и ничего не знаете.
- Мы гостиниц боимся.
- Ну да ничего; Павла Мироныча тоже нелегко обидеть: сильней его ни в
Ельце, ни в Ливнах кулачника нет. Что ни бой - то два да три кулачника от
его руки падают. Он в прошлом году, постом, нарочно в Тулу ездил и даром что
мукомол, а там двух самых первых самоварников так сразу с грыжей и сделал.
Маменька и тетенька перекрестились.
- Господи!- говорят,- зачем же ты такого к нам с собой на святые вечера
привез!
А дяденька смеется:
- Чего,- говорит,- вы, бабы, испугались! Наш прихожанин - хороший
человек, и по церковному делу мне без него обойтись невозможно. Мы с ним
приехали на живую минуту, чтобы обобрать в свою пользу, что нам годится, и
уехать.
Матушка с тетей опять ахнули.
- Что ты это, братец, зачем такое страшное шутишь!
Дядя еще веселее рассмеялся.
- Эх вы,- говорит,- вороны-сударыни, купчихи орловские! У вас и
город-то не то город, не то пожарище - ни на что не похож, и сами-то вы в
нем все, как копчушки в коробке, заглохли! Нет, далеко вам до нашего Ельца,
даром что вы губернские. Наш Елец хоть уезд-городок, да Москвы уголок, а у
вас что и есть хорошего, так вы и то ценить не можете. Вот мы это-то самое у
вас и отберем.
- Что же это такое?
- Дьякон нам хороший в приход нужен, а у вас, говорят, есть два дьякона
с голосами: один у Богоявленья, в Рядах, а другой на Дьячковской ча