начиталась она про нас каких-то новых книг, в которых
неизвестно нам, что про нас писано, и вдруг, не знаю с чего-то, ей пришло
на ум, что она очень староверов любит. Вот ведь удивительное дело: к чему
она избралась сосудом! Ну любит нас и любит, и всегда как наш Пимен за чем
к ее мужу придет, она его сейчас непременно сажает чай пить, а тот тому и
рад, и разовьет пред ней свои свитки.
Та своим бабьим языком суеречит, что вы-де староверцы и такие-то и вот
этакие-то, святые, праведные, присноблаженные, а наш велиар очи разоце
раскосит, головушку набок, бороду маслит, а голосом сластит:
- Как же, государыня. Мы-де отеческий закон блюдем, мы и такие-то, мы и
вот этакие-то правила содержим и друг друга за чистотою обычая смотрим, и,
словом, говорит ей все такое, что совсем к разговору с мирскою женщиной не
принадлежащее. А меж тем та, представьте, интересуется.
"Я слыхала, - говорит, - что к вам божие благословение видимо, -
говорит, - проявляется".
А тот сейчас и подхватывает:
"Как же, - отвечает, - матушка, проявляется; весьма зримо проявляется".
"Видимо?"
"Видимо, - говорит, - государыня, видимо. Вот еще на сих днях наш один
человек могучую сталь как паутину щипал".
Барынька так и всплеснула ручонками.
"Ах, - говорит, - как интересно! ах, я ужасно люблю чудеса и верю в
них!. Знаете, - говорит, - прикажите вы, пожалуйста, своим староверам,
чтоб они помолились, чтобы мне бог дочь дал. У меня есть два сына, но мне
непременно хочется одну дочь. Можно это?".
"Можно-с, - отвечает Пимен, - отчего же-с; очень можно! Только, -
говорит, - в таковых случаях надо всегда, чтобы от вас жертвенный елей
теплился".
Та с великим своим удовольствием дает ему на масло десять рублей, а он
деньги в карман и говорит:
"Хорошо-с, будьте благонадежны, я повелю".
Нам об этом Пимен, разумеется, ничего не сказывает, а у барыни родится
дочь.
Фу! та так и зашумела, еще после родов обмогнуться не успела, как зовет
нашего пустошу и чествует его, словно бы он сам был тот чудотворец, а он и
это приемлет. Вот ведь до чего осуетится человек, и омрачнеет ум его, и
оледенеют чувства. Через год у госпожи опять до нашего бога просьба, чтобы
муж ей дачу на лето нанял, - и опять все ей по ее желанию делается, а
Пимену все на свещи да на елей жертвы, а он эти жертвы куда надо, на наш
бок не переплавляя, пристраивает. И дивеса действительно деялись
непонятные: был у этой госпожи старший сын в училище, и был он первый
потаскун, и ленивый нетяг, и ничему не учился, но как пришло дело к
экзамену, она шлет за Пименом и дает ему заказ помолиться, чтоб ее сына в
другой класс перевели. Пимен говорит:
"Дело трудное; надо мне будет всех своих на всю ночь на молитву согнать
и до утра со свещами вопиять".
А та ни за что не стоит; тридцать рублей ему вручила, только молитесь!
И что же вы думаете? Выходит такое счастие этому ее блудяге-сыну, что
переводят его в высший класс. Барыня мало от радости с ума не сошла, что
за ласки такие наш бог ей делает! Заказ за заказом стала давать Пимену, и
он ей уже выхлопотал у бога и здоровья, и наследство, и мужу чин большой,
и орденов столько, что все на груди не вмещались, так один он в кармане,
говорят, носил. Диво, да и только, а мы все ничего не знаем. Но настал час
всему этому обличиться и премениться одним дивесам на другие.
5
- Замутилось что-то в одн
неизвестно нам, что про нас писано, и вдруг, не знаю с чего-то, ей пришло
на ум, что она очень староверов любит. Вот ведь удивительное дело: к чему
она избралась сосудом! Ну любит нас и любит, и всегда как наш Пимен за чем
к ее мужу придет, она его сейчас непременно сажает чай пить, а тот тому и
рад, и разовьет пред ней свои свитки.
Та своим бабьим языком суеречит, что вы-де староверцы и такие-то и вот
этакие-то, святые, праведные, присноблаженные, а наш велиар очи разоце
раскосит, головушку набок, бороду маслит, а голосом сластит:
- Как же, государыня. Мы-де отеческий закон блюдем, мы и такие-то, мы и
вот этакие-то правила содержим и друг друга за чистотою обычая смотрим, и,
словом, говорит ей все такое, что совсем к разговору с мирскою женщиной не
принадлежащее. А меж тем та, представьте, интересуется.
"Я слыхала, - говорит, - что к вам божие благословение видимо, -
говорит, - проявляется".
А тот сейчас и подхватывает:
"Как же, - отвечает, - матушка, проявляется; весьма зримо проявляется".
"Видимо?"
"Видимо, - говорит, - государыня, видимо. Вот еще на сих днях наш один
человек могучую сталь как паутину щипал".
Барынька так и всплеснула ручонками.
"Ах, - говорит, - как интересно! ах, я ужасно люблю чудеса и верю в
них!. Знаете, - говорит, - прикажите вы, пожалуйста, своим староверам,
чтоб они помолились, чтобы мне бог дочь дал. У меня есть два сына, но мне
непременно хочется одну дочь. Можно это?".
"Можно-с, - отвечает Пимен, - отчего же-с; очень можно! Только, -
говорит, - в таковых случаях надо всегда, чтобы от вас жертвенный елей
теплился".
Та с великим своим удовольствием дает ему на масло десять рублей, а он
деньги в карман и говорит:
"Хорошо-с, будьте благонадежны, я повелю".
Нам об этом Пимен, разумеется, ничего не сказывает, а у барыни родится
дочь.
Фу! та так и зашумела, еще после родов обмогнуться не успела, как зовет
нашего пустошу и чествует его, словно бы он сам был тот чудотворец, а он и
это приемлет. Вот ведь до чего осуетится человек, и омрачнеет ум его, и
оледенеют чувства. Через год у госпожи опять до нашего бога просьба, чтобы
муж ей дачу на лето нанял, - и опять все ей по ее желанию делается, а
Пимену все на свещи да на елей жертвы, а он эти жертвы куда надо, на наш
бок не переплавляя, пристраивает. И дивеса действительно деялись
непонятные: был у этой госпожи старший сын в училище, и был он первый
потаскун, и ленивый нетяг, и ничему не учился, но как пришло дело к
экзамену, она шлет за Пименом и дает ему заказ помолиться, чтоб ее сына в
другой класс перевели. Пимен говорит:
"Дело трудное; надо мне будет всех своих на всю ночь на молитву согнать
и до утра со свещами вопиять".
А та ни за что не стоит; тридцать рублей ему вручила, только молитесь!
И что же вы думаете? Выходит такое счастие этому ее блудяге-сыну, что
переводят его в высший класс. Барыня мало от радости с ума не сошла, что
за ласки такие наш бог ей делает! Заказ за заказом стала давать Пимену, и
он ей уже выхлопотал у бога и здоровья, и наследство, и мужу чин большой,
и орденов столько, что все на груди не вмещались, так один он в кармане,
говорят, носил. Диво, да и только, а мы все ничего не знаем. Но настал час
всему этому обличиться и премениться одним дивесам на другие.
5
- Замутилось что-то в одн