пахнет! - сказала она и закрыла нос и ему.
- А вот ландыши! Постойте, я нарву, - говорил он, нагибаясь к траве, -
те лучше пахнут: полями, рощей; природы больше. А сирень все около домов
растет, ветки так и лезут в окна, запах приторный. Вон еще роса на ландышах
не высохла.
Он поднес ей несколько ландышей.
- А резеду вы любите? - спросила она.
- Нет: сильно очень пахнет; ни резеды, ни роз не люблю. Да я вообще не
очень люблю цветов; в поле еще так, а в комнате - сколько возни с ними...
сор...
- А вы любите, чтоб в комнатах чисто было? - спросила она, лукаво
поглядывая на него. - Не терпите сору?
- Да; но у меня человек такой... - бормотал он. "О, злая!" - прибавил
про себя.
- Вы прямо в Париж поедете? - спросила она.
- Да; Штольц давно ждет меня.
- Отвезите письмо к нему; я напишу, - сказала она.
- Так дайте сегодня; я завтра в город перееду.
- Завтра? - спросила она. - Отчего так скоро? Вас как будто гонит
кто-нибудь.
- И так гонит.
- Кто же?
- Стыд... - прошептал он.
- Стыд! - повторила она машинально. "Вот теперь скажу ему: мсьё
Обломов, я никак не ожидала..."
- Да, Ольга Сергеевна, - наконец пересилил он себя, - вы, я думаю,
удивляетесь... сердитесь...
"Ну, пора... вот настоящая минута. - Сердце так и стучало у ней. - Не
могу, боже мой!"
Он старался заглянуть ей в лицо, узнать, что она; но она нюхала
ландыши и сирени и не знала сама, что она... что ей сказать, что сделать.
"Ах, Сонечка сейчас бы что-нибудь выдумала, а я такая глупая! ничего
не умею... мучительно!" - думала она.
- Я совсем забыла... - сказала она.
- Поверьте мне, это было невольно... я не мог удержаться... -
заговорил он, понемногу вооружаясь смелостью. - Если б гром загремел тогда,
камень упал бы надо мной, я бы все-таки сказал. Этого никакими силами
удержать было нельзя... Ради бога, не подумайте, чтоб я хотел... Я сам
через минуту бог знает что дал бы, чтоб воротить неосторожное слово...
Она шла, потупя голову и нюхая цветы.
- Забудьте же это, - продолжал он, - забудьте, тем более что это
неправда...
- Неправда? - вдруг повторила она, выпрямилась и выронила цветы.
Глаза ее вдруг раскрылись широко и блеснули изумлением.
- Как неправда? - повторила она еще.
- Да, ради бога, не сердитесь и забудьте. Уверяю вас, это только
минутное увлечение... от музыки.
- Только от музыки!..
Она изменилась в лице: пропали два розовые пятнышка, и глаза потускли.
"Вот ничего и нет! Вот он взял назад неосторожное слово, и сердиться
не нужно!.. Вот и хорошо... теперь покойно... Можно по-прежнему говорить,
шутить..." - думала она и сильно рванула мимоходом ветку с дерева, оторвала
губами один листок и потом тотчас же бросила и ветку и листок на дорожку.
- Вы не сердитесь? Забыли? - говорил Обломов, наклоняясь к ней.
- Да что такое? О чем вы просите? - с волнением, почти с досадой
отвечала она, отворачиваясь от него. - Я все забыла... я такая беспамятная!
Он замолчал и не знал, что делать. Он видел только внезапную досаду и
не видал причины.
"Боже мой! - думала она. - Вот все пришло в порядок; этой сцены как не
бывало, слава богу! Что ж... Ах, боже мой! Что ж это такое? Ах, Сонечка,
Сонечка! Какая ты счастливая!"
- Я домой пойду, - вдруг сказала она, ускоряя шаги и поворачивая в
другую а
- А вот ландыши! Постойте, я нарву, - говорил он, нагибаясь к траве, -
те лучше пахнут: полями, рощей; природы больше. А сирень все около домов
растет, ветки так и лезут в окна, запах приторный. Вон еще роса на ландышах
не высохла.
Он поднес ей несколько ландышей.
- А резеду вы любите? - спросила она.
- Нет: сильно очень пахнет; ни резеды, ни роз не люблю. Да я вообще не
очень люблю цветов; в поле еще так, а в комнате - сколько возни с ними...
сор...
- А вы любите, чтоб в комнатах чисто было? - спросила она, лукаво
поглядывая на него. - Не терпите сору?
- Да; но у меня человек такой... - бормотал он. "О, злая!" - прибавил
про себя.
- Вы прямо в Париж поедете? - спросила она.
- Да; Штольц давно ждет меня.
- Отвезите письмо к нему; я напишу, - сказала она.
- Так дайте сегодня; я завтра в город перееду.
- Завтра? - спросила она. - Отчего так скоро? Вас как будто гонит
кто-нибудь.
- И так гонит.
- Кто же?
- Стыд... - прошептал он.
- Стыд! - повторила она машинально. "Вот теперь скажу ему: мсьё
Обломов, я никак не ожидала..."
- Да, Ольга Сергеевна, - наконец пересилил он себя, - вы, я думаю,
удивляетесь... сердитесь...
"Ну, пора... вот настоящая минута. - Сердце так и стучало у ней. - Не
могу, боже мой!"
Он старался заглянуть ей в лицо, узнать, что она; но она нюхала
ландыши и сирени и не знала сама, что она... что ей сказать, что сделать.
"Ах, Сонечка сейчас бы что-нибудь выдумала, а я такая глупая! ничего
не умею... мучительно!" - думала она.
- Я совсем забыла... - сказала она.
- Поверьте мне, это было невольно... я не мог удержаться... -
заговорил он, понемногу вооружаясь смелостью. - Если б гром загремел тогда,
камень упал бы надо мной, я бы все-таки сказал. Этого никакими силами
удержать было нельзя... Ради бога, не подумайте, чтоб я хотел... Я сам
через минуту бог знает что дал бы, чтоб воротить неосторожное слово...
Она шла, потупя голову и нюхая цветы.
- Забудьте же это, - продолжал он, - забудьте, тем более что это
неправда...
- Неправда? - вдруг повторила она, выпрямилась и выронила цветы.
Глаза ее вдруг раскрылись широко и блеснули изумлением.
- Как неправда? - повторила она еще.
- Да, ради бога, не сердитесь и забудьте. Уверяю вас, это только
минутное увлечение... от музыки.
- Только от музыки!..
Она изменилась в лице: пропали два розовые пятнышка, и глаза потускли.
"Вот ничего и нет! Вот он взял назад неосторожное слово, и сердиться
не нужно!.. Вот и хорошо... теперь покойно... Можно по-прежнему говорить,
шутить..." - думала она и сильно рванула мимоходом ветку с дерева, оторвала
губами один листок и потом тотчас же бросила и ветку и листок на дорожку.
- Вы не сердитесь? Забыли? - говорил Обломов, наклоняясь к ней.
- Да что такое? О чем вы просите? - с волнением, почти с досадой
отвечала она, отворачиваясь от него. - Я все забыла... я такая беспамятная!
Он замолчал и не знал, что делать. Он видел только внезапную досаду и
не видал причины.
"Боже мой! - думала она. - Вот все пришло в порядок; этой сцены как не
бывало, слава богу! Что ж... Ах, боже мой! Что ж это такое? Ах, Сонечка,
Сонечка! Какая ты счастливая!"
- Я домой пойду, - вдруг сказала она, ускоряя шаги и поворачивая в
другую а