старухи.
У Обломова было четыре комнаты, то есть вся парадная анфилада. Хозяйка
с семейством помешалась в двух непарадных комнатах, а братец жил вверху, в
так называемой светелке.
Кабинет и спальня Обломова обращены были окнами на двор, гостиная к
садику, а зала к большому огороду, с капустой и картофелем. В гостиной окна
были драпированы ситцевыми полинявшими занавесками.
По стенам жались простые, под орех, стулья; под зеркалом стоял
ломберный стол; на окнах теснились горшки с еранью и бархатцами и висели
четыре клетки с чижами и канарейками.
Братец вошел на цыпочках и отвечал троекратным поклоном на приветствие
Обломова. Вицмундир на нем был застегнут на все пуговицы, так что нельзя
было узнать, есть ли на нем белье или нет; галстук завязан простым узлом и
концы спрятаны вниз.
Он был лет сорока, с простым хохлом на лбу и двумя небрежно на ветер
пущенными такими же хохлами на висках, похожими на собачьи уши средней
величины. Серые глаза не вдруг глядели на предмет, а сначала взглядывали
украдкой, а во второй раз уж останавливались.
Рук своих он как будто стыдился, и когда говорил, то старался прятать
или обе за спину, или одну за пазуху, а другую за спину. Подавая начальнику
бумагу и объясняясь, он одну руку держал на спине, а средним пальцем другой
руки, ногтем вниз, осторожно показывал какую-нибудь строку или слово и,
показав, тотчас прятал руку назад, может быть оттого, что пальцы были
толстоваты, красноваты и немного тряслись, и ему не без причины казалось не
совсем приличным выставлять их часто напоказ.
- Вы изволили, - начал он, бросив свой двойной взгляд на Обломова, -
приказать мне прийти к себе.
- Да, я хотел поговорить с вами насчет квартиры. Прошу садиться! -
вежливо отвечал Обломов.
Иван Матвеич, после двукратного приглашения, решился сесть,
перегнувшись телом вперед и поджав руки в рукава.
- По обстоятельствам я должен приискать себе другую квартиру, - сказал
Обломов, - поэтому желал бы эту передать.
- Теперь трудно передать, - кашлянув в пальцы и проворно спрятав их в
рукав, отозвался Иван Матвеевич. - Если б в конце лета пожаловали, тогда
много ходили смотреть...
- Я был, да вас не было, - перебил Обломов.
- Сестра сказывала, - прибавил чиновник. - Да вы не беспокойтесь
насчет квартиры: здесь вам будет удобно. Может быть, птица вас беспокоит?
- Какая птица?
- Куры-с.
Обломов хотя слышал постоянно с раннего утра под окнами тяжелое
кудахтанье наседки и писк цыплят, но до того ли ему? Перед ним носился
образ Ольги, и он едва замечал окружающее.
- Нет, это ничего, - сказал он, - я думал, вы говорите о канарейках:
они с утра начинают трещать.
- Мы их вынесем, - отвечал Иван Матвеевич.
- И это ничего, - заметил Обломов, - но мне, по обстоятельствам,
нельзя оставаться.
- Как угодно-с, - отвечал Иван Матвеевич. - А если не приищете жильца,
как же насчет контракта? Сделаете удовлетворение?.. Вам убыток будет.
- А сколько там следует? - спросил Обломов.
- Да вот я принесу расчет.
Он принес контракт и счеты.
- Вот-с, за квартиру восемьсот рублей ассигнациями, сто рублей
получено задатку, осталось семьсот рублей, - сказал он.
- Да неужели вы с меня за целый год хотите взять, когда я у вас и двух
недель не прожил? - перебил его Обломов.
- Как же-с? - кротко и совестливо возразил Иван Матвеевич. - С
У Обломова было четыре комнаты, то есть вся парадная анфилада. Хозяйка
с семейством помешалась в двух непарадных комнатах, а братец жил вверху, в
так называемой светелке.
Кабинет и спальня Обломова обращены были окнами на двор, гостиная к
садику, а зала к большому огороду, с капустой и картофелем. В гостиной окна
были драпированы ситцевыми полинявшими занавесками.
По стенам жались простые, под орех, стулья; под зеркалом стоял
ломберный стол; на окнах теснились горшки с еранью и бархатцами и висели
четыре клетки с чижами и канарейками.
Братец вошел на цыпочках и отвечал троекратным поклоном на приветствие
Обломова. Вицмундир на нем был застегнут на все пуговицы, так что нельзя
было узнать, есть ли на нем белье или нет; галстук завязан простым узлом и
концы спрятаны вниз.
Он был лет сорока, с простым хохлом на лбу и двумя небрежно на ветер
пущенными такими же хохлами на висках, похожими на собачьи уши средней
величины. Серые глаза не вдруг глядели на предмет, а сначала взглядывали
украдкой, а во второй раз уж останавливались.
Рук своих он как будто стыдился, и когда говорил, то старался прятать
или обе за спину, или одну за пазуху, а другую за спину. Подавая начальнику
бумагу и объясняясь, он одну руку держал на спине, а средним пальцем другой
руки, ногтем вниз, осторожно показывал какую-нибудь строку или слово и,
показав, тотчас прятал руку назад, может быть оттого, что пальцы были
толстоваты, красноваты и немного тряслись, и ему не без причины казалось не
совсем приличным выставлять их часто напоказ.
- Вы изволили, - начал он, бросив свой двойной взгляд на Обломова, -
приказать мне прийти к себе.
- Да, я хотел поговорить с вами насчет квартиры. Прошу садиться! -
вежливо отвечал Обломов.
Иван Матвеич, после двукратного приглашения, решился сесть,
перегнувшись телом вперед и поджав руки в рукава.
- По обстоятельствам я должен приискать себе другую квартиру, - сказал
Обломов, - поэтому желал бы эту передать.
- Теперь трудно передать, - кашлянув в пальцы и проворно спрятав их в
рукав, отозвался Иван Матвеевич. - Если б в конце лета пожаловали, тогда
много ходили смотреть...
- Я был, да вас не было, - перебил Обломов.
- Сестра сказывала, - прибавил чиновник. - Да вы не беспокойтесь
насчет квартиры: здесь вам будет удобно. Может быть, птица вас беспокоит?
- Какая птица?
- Куры-с.
Обломов хотя слышал постоянно с раннего утра под окнами тяжелое
кудахтанье наседки и писк цыплят, но до того ли ему? Перед ним носился
образ Ольги, и он едва замечал окружающее.
- Нет, это ничего, - сказал он, - я думал, вы говорите о канарейках:
они с утра начинают трещать.
- Мы их вынесем, - отвечал Иван Матвеевич.
- И это ничего, - заметил Обломов, - но мне, по обстоятельствам,
нельзя оставаться.
- Как угодно-с, - отвечал Иван Матвеевич. - А если не приищете жильца,
как же насчет контракта? Сделаете удовлетворение?.. Вам убыток будет.
- А сколько там следует? - спросил Обломов.
- Да вот я принесу расчет.
Он принес контракт и счеты.
- Вот-с, за квартиру восемьсот рублей ассигнациями, сто рублей
получено задатку, осталось семьсот рублей, - сказал он.
- Да неужели вы с меня за целый год хотите взять, когда я у вас и двух
недель не прожил? - перебил его Обломов.
- Как же-с? - кротко и совестливо возразил Иван Матвеевич. - С