дила ночью, но потом, утром встала хотя
бледная, но такая покойная, решительная.
В понедельник утром хозяйка заглянула к Обломову в кабинет и сказала:
- Вас какая-то девушка спрашивает.
- Меня? Не может быть! - отвечал Обломов. Где она?
- Вот здесь: она ошиблась, на наше крыльцо пришла. Впустить?
Обломов не знал еще, на что решиться, как перед ним очутилась Катя.
Хозяйка ушла.
- Катя! - с изумлением сказал Обломов. - Как ты?- Что ты?
- Барышня здесь, - шепотом отвечала она, - велели спросить...
Обломов изменился в лице.
- Ольга Сергеевна! - в ужасе шептал он. - Неправда. Катя, ты пошутила!
Не мучь меня!
- Ей-богу, правда: в наемной карете, в чайном магазине остановились,
дожидаются, сюда хотят. Послали меня сказать, чтоб Захара выслали
куда-нибудь. Они через полчаса будут.
- Я лучше сам пойду. Как можно ей сюда? - сказал Обломов.
- Не успеете: они, того и гляди, войдут; они думают, что вы нездоровы.
Прощайте, я побегу: они одни, ждут меня...
И ушла.
Обломов с необычайной быстротой надел галстук, жилет, сапоги и кликнул
Захара.
- Захар, ты недавно просился у меня в гости на ту сторону, в
Гороховую, что ли, так вот, ступай теперь! - с лихорадочным волнением
говорил Обломов.
- Не пойду, - решительно отвечал Захар.
- Нет, ты ступай! - настойчиво говорил Обломов.
- Что за гости в будни? Не пойду! - упрямо сказал Захар.
- Поди же, повеселись, не упрямься когда барин делает милость,
отпускает тебя... ступай к приятелям!
- Ну их, приятелей-то!
- Разве тебе не хочется повидаться с ними?
- Мерзавцы все такие, что иной раз не глядел бы!
- Подь же, поди! - настойчиво твердил Обломов, и кровь у него
бросилась в голову.
- Нет, сегодня целый день дома пробуду, а вот в воскресенье, пожалуй!
- равнодушно отнекивался Захар.
- Теперь же, сейчас! - в волнении торопил его Обломов. - Ты должен...
- Да куда я пойду семь верст киселя есть? - отговаривался Захар.
- Ну, поди погуляй часа два: видишь, рожа-то у тебя какая заспанная -
проветрись!
- Рожа как рожа: обыкновенно какая бывает у нашего брата! - сказал
Захар, лениво глядя в окно.
"Ах ты, боже мой, сейчас явится!" - думал Обломов, отирая пот на лбу.
- Ну, пожалуйста, поди погуляй, тебя просят! На вот двугривенный:
выпей пива с приятелем.
- Я лучше на крыльце побуду: а то куда я в мороз пойду? У ворот,
пожалуй, посижу, это могу...
- Нет, дальше от ворот, - живо сказал Обломов, - в другую улицу
ступай, вон туда, налево, к саду... на ту сторону.
"Что за диковина? - думал Захар. - Гулять гонит; этого не бывало".
- Я лучше в воскресенье, Илья Ильич...
- Уйдешь ли ты? - сжав зубы, заговорил Обломов, напирая на Захара.
Захар скрылся, а Обломов позвал Анисью.
- Ступай на рынок, - сказал он ей, - и купи там к обеду...
- К обеду все куплено; скоро будет готов... - заговорил было нос.
- Молчать и слушать! - крикнул Обломов, так что Анисья оробела.
- Купи... хоть спаржи... - договорил он, придумывая и не зная, за чем
послать ее.
- Какая теперь, батюшка, спаржа? Да и где здесь ее найдешь...
- Марш! - закричал он, и она убежала. - Беги что есть мочи туда, -
кричал он ей вслед, - и не оглядывайся, а оттуда как можно тише иди, раньше
двух часов и носа не показывай.
бледная, но такая покойная, решительная.
В понедельник утром хозяйка заглянула к Обломову в кабинет и сказала:
- Вас какая-то девушка спрашивает.
- Меня? Не может быть! - отвечал Обломов. Где она?
- Вот здесь: она ошиблась, на наше крыльцо пришла. Впустить?
Обломов не знал еще, на что решиться, как перед ним очутилась Катя.
Хозяйка ушла.
- Катя! - с изумлением сказал Обломов. - Как ты?- Что ты?
- Барышня здесь, - шепотом отвечала она, - велели спросить...
Обломов изменился в лице.
- Ольга Сергеевна! - в ужасе шептал он. - Неправда. Катя, ты пошутила!
Не мучь меня!
- Ей-богу, правда: в наемной карете, в чайном магазине остановились,
дожидаются, сюда хотят. Послали меня сказать, чтоб Захара выслали
куда-нибудь. Они через полчаса будут.
- Я лучше сам пойду. Как можно ей сюда? - сказал Обломов.
- Не успеете: они, того и гляди, войдут; они думают, что вы нездоровы.
Прощайте, я побегу: они одни, ждут меня...
И ушла.
Обломов с необычайной быстротой надел галстук, жилет, сапоги и кликнул
Захара.
- Захар, ты недавно просился у меня в гости на ту сторону, в
Гороховую, что ли, так вот, ступай теперь! - с лихорадочным волнением
говорил Обломов.
- Не пойду, - решительно отвечал Захар.
- Нет, ты ступай! - настойчиво говорил Обломов.
- Что за гости в будни? Не пойду! - упрямо сказал Захар.
- Поди же, повеселись, не упрямься когда барин делает милость,
отпускает тебя... ступай к приятелям!
- Ну их, приятелей-то!
- Разве тебе не хочется повидаться с ними?
- Мерзавцы все такие, что иной раз не глядел бы!
- Подь же, поди! - настойчиво твердил Обломов, и кровь у него
бросилась в голову.
- Нет, сегодня целый день дома пробуду, а вот в воскресенье, пожалуй!
- равнодушно отнекивался Захар.
- Теперь же, сейчас! - в волнении торопил его Обломов. - Ты должен...
- Да куда я пойду семь верст киселя есть? - отговаривался Захар.
- Ну, поди погуляй часа два: видишь, рожа-то у тебя какая заспанная -
проветрись!
- Рожа как рожа: обыкновенно какая бывает у нашего брата! - сказал
Захар, лениво глядя в окно.
"Ах ты, боже мой, сейчас явится!" - думал Обломов, отирая пот на лбу.
- Ну, пожалуйста, поди погуляй, тебя просят! На вот двугривенный:
выпей пива с приятелем.
- Я лучше на крыльце побуду: а то куда я в мороз пойду? У ворот,
пожалуй, посижу, это могу...
- Нет, дальше от ворот, - живо сказал Обломов, - в другую улицу
ступай, вон туда, налево, к саду... на ту сторону.
"Что за диковина? - думал Захар. - Гулять гонит; этого не бывало".
- Я лучше в воскресенье, Илья Ильич...
- Уйдешь ли ты? - сжав зубы, заговорил Обломов, напирая на Захара.
Захар скрылся, а Обломов позвал Анисью.
- Ступай на рынок, - сказал он ей, - и купи там к обеду...
- К обеду все куплено; скоро будет готов... - заговорил было нос.
- Молчать и слушать! - крикнул Обломов, так что Анисья оробела.
- Купи... хоть спаржи... - договорил он, придумывая и не зная, за чем
послать ее.
- Какая теперь, батюшка, спаржа? Да и где здесь ее найдешь...
- Марш! - закричал он, и она убежала. - Беги что есть мочи туда, -
кричал он ей вслед, - и не оглядывайся, а оттуда как можно тише иди, раньше
двух часов и носа не показывай.