- Что это за диковина! - говорил Захар Анисье, столкнувшись с ней за
воротами. - Гулять прогнал, двугривенный дал. Куда я пойду гулять?
- Барское дело, - заметила сметливая Анисья, - ты подь к Артемью,
графскому кучеру, напой его чаем: он все поит тебя, а я побегу на рынок.
- Что это за диковина, Артемий? - сказал Захар и ему. - Барин гулять
прогнал и на пиво дал...
- Да не вздумал ли сам нализаться? - остроумно догадался Артемий. -
Так и тебе дал, чтоб не завидно было. Пойдем!
Он мигнул Захару и махнул головой в какую-то улицу.
- Пойдем! - повторил Захар и тоже махнул головой в ту улицу.
- Экая диковина: гулять прогнал! - с усмешкой сипел он про себя.
Они ушли, а Анисья, добежав до первого перекрестка, присела за
плетень, в канаве, и ждала, что будет.
Обломов прислушивался и ждал: вот кто-то взялся за кольцо у калитки, и
в то же мгновение раздался отчаянный лай и началось скаканье на цепи
собаки.
- Проклятая собака! - проскрежетал зубами Обломов, схватил фуражку и
бросился к калитке, отворил ее и почти в объятиях донес Ольгу до крыльца.
Она была одна. Катя ожидала ее в карете, неподалеку от ворот.
- Ты здоров? Не лежишь? Что с тобой? - бегло опросила она, не снимая
ни салопа; ни шляпки и оглядывая его с ног до головы, когда они вошли в
кабинет.
- Теперь мне лучше, горло прошло... почти совсем, - сказал он,
дотрогиваясь до горла и кашлянув слегка.
- Что ж ты не был вчера? - спросила она, глядя на него таким
добывающим взглядом, что он не мог сказать ни слова.
- Как это ты решилась, Ольга, на такой поступок? - с ужасом заговорил
он. - Ты знаешь ли, что ты делаешь...
- Об этом после! - перебила она нетерпеливо. - Я спрашиваю тебя: что
значит, что тебя не видать?
Он молчал.
- Не ячмень ли сел? - спросила она.
Он молчал.
- Ты не был болен; у тебя не болело горло, - сказала она, сдвинув
брови.
- Не был, - отвечал Обломов голосом школьника.
- Обманул меня! - Она с изумлением глядела на него. - Зачем?
- Я все объясню тебе, Ольга, - оправдывался он, - важная причина
заставала меня не быть две недели... я боялся...
- Чего? - спросила она, садясь и снимая шляпу и салоп.
Он взял то и другое и положил на диван.
- Толков, сплетней...
- А не боялся, что я не спала ночь, бог знает что передумала и чуть не
слегла в постель? - сказала она, поводя по нем испытующим взглядом.
- Ты не знаешь, Ольга, что тут происходит у меня, - говорил он,
показывая на сердце и голову, - я весь в тревоге, как в огне. Ты не знаешь,
что случилось?
- Что еще случилось? - спросила она холодно.
- Как далеко распространился слух о тебе и обо мне! Я не хотел тебя
тревожить и боялся показаться на глаза.
Он рассказал ей все, что слышал от Захара, от Анисьи, припомнил
разговор франтов и заключил, сказав, что с тех пор он не спит, что он в
каждом взгляде видит вопрос, или упрек, или лукавые намеки на их свидания.
- Но ведь мы решили объявить на этой неделе ma tante, - возразила она,
- тогда эти толки должны замолкнуть...
- Да; но мне не хотелось заговаривать с теткой до нынешней недели, до
получения письма. Я знаю, она не о любви моей спросит, а об имении, войдет
в подробности, а этого ничего я не могу объяснить, пока не получу ответа от
поверенного.
Она вздохнула.
- Если б я не знала тебя
воротами. - Гулять прогнал, двугривенный дал. Куда я пойду гулять?
- Барское дело, - заметила сметливая Анисья, - ты подь к Артемью,
графскому кучеру, напой его чаем: он все поит тебя, а я побегу на рынок.
- Что это за диковина, Артемий? - сказал Захар и ему. - Барин гулять
прогнал и на пиво дал...
- Да не вздумал ли сам нализаться? - остроумно догадался Артемий. -
Так и тебе дал, чтоб не завидно было. Пойдем!
Он мигнул Захару и махнул головой в какую-то улицу.
- Пойдем! - повторил Захар и тоже махнул головой в ту улицу.
- Экая диковина: гулять прогнал! - с усмешкой сипел он про себя.
Они ушли, а Анисья, добежав до первого перекрестка, присела за
плетень, в канаве, и ждала, что будет.
Обломов прислушивался и ждал: вот кто-то взялся за кольцо у калитки, и
в то же мгновение раздался отчаянный лай и началось скаканье на цепи
собаки.
- Проклятая собака! - проскрежетал зубами Обломов, схватил фуражку и
бросился к калитке, отворил ее и почти в объятиях донес Ольгу до крыльца.
Она была одна. Катя ожидала ее в карете, неподалеку от ворот.
- Ты здоров? Не лежишь? Что с тобой? - бегло опросила она, не снимая
ни салопа; ни шляпки и оглядывая его с ног до головы, когда они вошли в
кабинет.
- Теперь мне лучше, горло прошло... почти совсем, - сказал он,
дотрогиваясь до горла и кашлянув слегка.
- Что ж ты не был вчера? - спросила она, глядя на него таким
добывающим взглядом, что он не мог сказать ни слова.
- Как это ты решилась, Ольга, на такой поступок? - с ужасом заговорил
он. - Ты знаешь ли, что ты делаешь...
- Об этом после! - перебила она нетерпеливо. - Я спрашиваю тебя: что
значит, что тебя не видать?
Он молчал.
- Не ячмень ли сел? - спросила она.
Он молчал.
- Ты не был болен; у тебя не болело горло, - сказала она, сдвинув
брови.
- Не был, - отвечал Обломов голосом школьника.
- Обманул меня! - Она с изумлением глядела на него. - Зачем?
- Я все объясню тебе, Ольга, - оправдывался он, - важная причина
заставала меня не быть две недели... я боялся...
- Чего? - спросила она, садясь и снимая шляпу и салоп.
Он взял то и другое и положил на диван.
- Толков, сплетней...
- А не боялся, что я не спала ночь, бог знает что передумала и чуть не
слегла в постель? - сказала она, поводя по нем испытующим взглядом.
- Ты не знаешь, Ольга, что тут происходит у меня, - говорил он,
показывая на сердце и голову, - я весь в тревоге, как в огне. Ты не знаешь,
что случилось?
- Что еще случилось? - спросила она холодно.
- Как далеко распространился слух о тебе и обо мне! Я не хотел тебя
тревожить и боялся показаться на глаза.
Он рассказал ей все, что слышал от Захара, от Анисьи, припомнил
разговор франтов и заключил, сказав, что с тех пор он не спит, что он в
каждом взгляде видит вопрос, или упрек, или лукавые намеки на их свидания.
- Но ведь мы решили объявить на этой неделе ma tante, - возразила она,
- тогда эти толки должны замолкнуть...
- Да; но мне не хотелось заговаривать с теткой до нынешней недели, до
получения письма. Я знаю, она не о любви моей спросит, а об имении, войдет
в подробности, а этого ничего я не могу объяснить, пока не получу ответа от
поверенного.
Она вздохнула.
- Если б я не знала тебя