Мне это стало отвратительно, и я велел его оставить и послал за
городовым доктором; но во врачебной помощи не оказалось никакой надобности.
Чуть еврея оставили в покое, он тотчас стих и начал копошиться и шарить у
себя за пазухой и через минуту, озираясь на все стороны - как волк на садке,
подкрался ко мне и положил на столик пачку бумаг, плотно обернутых в толстой
бибуле, насквозь пропитанной какою-то вонючею коричневатою, как бы
сукровистою влагою - чрезвычайно противною.
Неловко признаться, а грех потаить, - я не без гадливости развернул эти
бумаги, которые были не что иное, как документы найма, совершенного
интролигатором за своего сына.
Итак, не оставалось никакого сомнения, что сей "стеня и трясыйся" есть
не кто иной, как тот самый "широко образованный" израелит, которого просьба
меня так заняла.
Значит, мы были уже немножко знакомы.
Не отсылая его от себя, я быстро пробежал привычным глазом его вонючие
бумаги и увидал, что все они совершены в должном порядке и его наемщик,
двадцатидвухлетний еврей, по всем правилам непререкаемо должен быть допущен
к приему вместо его маленького сына, - даже и деньги все - сто рублей -
этому наемщику сполна уплочены.
Но тогда в чем же заключается беда этого человека и чего ради вся эта
его страшная, мучительная тревога, доводящая его до такого подавляющего,
безумного отчаяния, похожего на бешенство?
А беда была страшная и неотразимая, и интролигатор понимал ее, но еще
не во всем ее роковом и неодолимом значении,
Я должен рассказать, в чем было дело.
Наемщик интролигатора, как выше уже сказано, молодой, но
совершеннолетний еврей (наниматься дозволялось по закону только
совершеннолетним) был, как приходилось думать, большой плут. Он устроил с
бедным жидом самую коварную, разорительную штуку, и притом так твердо и
основательно рассчитанную и построенную на законе, что ее не могла
расстроить _никакая законная власть на земле_. А, разумеется, ни мне, ни
интролигатору в эту пору на мысль не приходило подумать о власти
добродетельнейшего лица, которое могло изречь решение не от мира сего, -
решение, после которого мирским законоведам оставалось только исполнить
правду, водворенную владычным судом милосердого Филарета над каверзною
жидовскою кривдою, пытавшеюся обратить в игрушку и христианскую купель и все
"предусмотрения закона".
^TVII^U
Надо знать, что по закону - еврея в рекрутстве мог заменить _только
еврей_, а ни в каком случае не христианин. Этим, конечно, и объяснялось, что
случаи замена одного еврейского рекрута по найму другим евреем были
необыкновенно редки.
Если военной службы боится и не любит всякий про-* столюдин, то еврей
отбегает ее сугубо, и доброю волею или наймом его в солдатство не заманишь.
И какой соблазн могла представить еврею сумма в триста - четыреста рублей,
когда каждый жидок, если он не совсем обижен природою, всегда может сам
добыть себе такую сумму безопасным гешефтом? А обиженные природою не
годились и в службу.
Следовательно, желающему отыскать наемщика оставалось только найти
где-нибудь какого-нибудь забулдыгу, который бы, от некуда деться, согласился
наняться в военную службу. Но такие экземпляры в еврейской среде всегда
редки.
Однако интролигатор, на свое счастие и несчаст